Нерон

Старый полководец ответил на это приветствие речью, в которой перечислил преступления и безумства Нерона. В заключение он сказал:

— Я готов служить родине, которая в опасности, своим опытом и осмотрительностью. Однако не могу считать себя императором. Я всего лишь легат сената и римского народа!

В Испании лихорадочно начали вооружаться. Однако силы, которыми мог располагать Гальба, были невелики. Его сторонники пытались повлиять на настроение людей довольно изобретательными приемами:

— Нового императора Рим получит из Испании!

Все это практически мало что дало бы, если бы Нерон энергично принялся за дело. Он, однако, медлил. Правда, известие о мятеже в Испании он встретил взрывом бешенства. Опрокинул стол, за которым сидел, разбив при этом свои любимые вазы; потом упал на пол и долго находился в таком положении, словно потеряв сознание. Старая кормилица пыталась его утешить, говоря:

— Ведь многим властителям пришлось пережить что-то похожее!

На что Нерон ответил ей:

— Но мне пришлось столкнуться с тем, что еще никто не переживал. Я теряю власть при жизни!

По распоряжению императора сенат объявил Гальбу врагом народа и конфисковал все его имущество. Нерон, обрадованный столь замечательным пополнением казны, сказал своим друзьям:

— В сущности, я еще заработаю на этих мятежниках!

Однако мало кто пожелал приобрести выставленное на продажу имущество Гальбы. Зато поместья Нерона в Испании, конфискованные Гальбой, раскупались хорошо и быстро.

Несмотря на опасность положения, Нерон занимался, как и ранее, пиршествами, гулянками, пением. Но темой его песен теперь часто становились издевки над обоими бунтовщиками. В столице кружили слухи, что император в тишине вынашивает преступные планы, достойные матереубийцы: он вызовет в Рим всех наместников провинций и велит их убить; сенаторы будут отравлены во время пиршества; город подожгут вторично, а на его жителей Нерон напустит диких зверей.

Многие из этих сплетен наверняка были делом врагов империи и сторонников Гальбы, которые втихую уже действовали в Риме. Передававшиеся из уст в уста все более красочные сплетни производили огромное впечатление. Постепенно от Нерона отступились все. Точно так же действовали против императора и рассказы о вещих знамениях, будто бы предвещающих его гибель.

Наконец Нерон принял решение выступить против Галлии, чтобы лично расправиться с Виндексом. Поскольку существовало давнее присловье, что галлов победит только консул, император принудил отказаться от своих должностей обоих тогдашних консулов и сам занял их место. Позже во время пиршества он заявил:

— Когда моя нога ступит в Галлию, я безоружный выйду навстречу вражеской армии и стану рыдать. А когда я таким образом добьюсь раскаяния мятежников, мне останется на следующий день в радостной обстановке, среди милых друзей, спеть торжественные песни победы. Уже сейчас надо приняться за работу над ними!

Подготовка к выступлению в поход состояла главным образом из поисков упряжек для перевозки театрального реквизита. Женщины из окружения Нерона должны были выступить в виде амазонок, вооруженные секирами и щитами. Была объявлена дополнительная вербовка в армию. Однако протекала она крайне трудно, и Нерон начал набирать даже рабов; еще раньше он приступил к формированию легиона из гребцов военного флота в Мизенах. Деньги на ведение войны взимали немилосердно с граждан, так, например, все квартиросъемщики обязаны были уплатить в казну сумму годовой квартирной платы. Это вызвало огромное возмущение, подогреваемое отсутствием хлеба и близким призраком голода. Дело дошло до волнений, когда выяснилось, что корабль, который прибыл из Александрии, доставил не транспорт зерна, но… мельчайший нильский песок для императорской арены.

Неожиданно пришло известие, что Виндекс побежден. В битве под Везонтионом с легионами наместника Верхней Германии, Вергиния Руфа, 20 000 воинов Виндекса пали мертвыми, он же сам покончил самоубийством. Но легионеры сражались с Виндексом не из любви к Нерону, а потому, что считали это движение бунтом галлов. В сущности, победители были столь же недоброжелательно настроены к императору, как и побежденные. Они засвидетельствовали это тотчас после битвы, провозгласив своего командира, Вергиния, императором. Он, однако, не принял титул, а решительно заявил, что выбор правителя следует предоставить сенату и народу. Трудно установить, что руководило Вергинием: истинная любовь к республиканским идеалам, верность сенату или же убеждение, что он сам слишком низкого рода и не сможет обеспечить себе поддержки других влиятельных людей. Ибо другом Нерона Вергиний наверняка не был; еще перед битвой под Везонтионом он установил тайные контакты с Виндексом, и если бы не решительная недоброжелательность армии, вероятно, дело кончилось бы договоренностью обоих наместников.