Нерхаш

– Не сделаю?!!! - Теперь он уже кричал. - Еще как сделаю!! Ты вымотала мне всю душу, Кинари! Я с ума сойду, если ты умрешь, но перед этим я заставлю твою дочь заплатить мне за все, что ты мне сделала! Я… - Неожиданно он осекся и замолчал. - Короче, - продолжил он немного погодя, - я дал тебе слово гайра, а ты знаешь, что каким бы выродком я не был, я никогда не нарушал своего слова. У нас с тобой есть наследница благодаря этому чертову Лару, хоть какая-то польза от него, но твоей дочери придется непрерывно рожать мне детей, пока не родится такой, который бы меня устроил. Вспомни об этом, когда будешь умирать.

Он встал с кровати и навис над совершенно разбитой и раздавленной Кинари.

– И еще. Ты так рыдала над своим покойным мужем, что мне пришлось подумать, что ты была не совсем равнодушна к нему, хотя это никак не укладывается у меня в голове. Короче, я не хочу, чтобы ты ненавидела меня, когда я приду к тебе в постель. Я даю тебе время забыть его. Месяца, я думаю, хватит. А на завтрашней свадьбе, я надеюсь, ты будешь прекрасна, как всегда, и будешь выглядеть счастливой невестой, а не грешницей, которую черти тащат в ад.

Он наклонился, поцеловал ее в затылок и вышел из комнаты. Дверь хлопнула, а его шаги вскоре затихли в длинных лабиринтах дворцовых коридоров. Кинари после его слов почувствовала себя, как рыбоид, вытащенный на берег, и по которому, вдобавок ко всем его несчастьям, от души потоптался неуклюжий дракопотам. Она немного посидела, подумала, а потом встала и направилась в ванную, чтобы смыть с себя усталость и грязь. Крийон был прав, завтра предстоял тяжелый день.

Королевская свадьба в Ценете надолго запомнилась и местным жителям, и многочисленным гостям столицы. Такого великолепия Нерхаш еще не видел за всю свою трехтысячелетнюю историю. Да и, кроме того, Крийон опять был прав, они действительно были самой красивой парой на Нерхаше, с этим были согласны все гайры и люди, которым довелось увидеть это бракосочетание своими глазами. А те, кому не посчастливилось присутствовать на свадьбе века, вполне доверяли очевидцам и нисколько не сомневались в их словах.

На следующий день после свадьбы состоялась пышная коронация новой королевы, и празднование этого события затянулось на несколько дней. Вся Ценета пела, плясала и веселилась, хотя никто, включая саму виновницу торжества, не мог с уверенностью сказать, насколько искренними были эти проявления преданности и восторга. Точно об этом знал только сам Заргон Первый, но он не торопился делиться своими знаниями даже со своей новообретенной супругой.

Первое же, что сделала Кинари, когда у нее выдалась свободная минутка в череде бесконечных праздников, это написала письмо старейшему семейства Лар с нижайшей просьбой взять на воспитание под свое покровительство и защиту ее дочь, Нерави Тенг-Лар, и опекать ее до совершеннолетия, а также обучать всему, чему многоуважаемый Лар сочтет необходимым. Письмо было отправлено с Дагой, и самой Даге было велено также оставаться в доме Ларов во избежание разного рода неприятностей, и вплоть до особого распоряжения. Раздраженно полыхнув аурой, Дага подчинилась, но все ее существо протестовало против того, чтобы оставить свою госпожу совершенно беззащитной в руках ее непредсказуемого мужа. К сожалению, ее новоиспеченное величество не пожелало прислушаться к мнению своей, теперь уже бывшей, телохранительницы, и Даге ничего не оставалось делать, как выполнить приказ.

Суматошный месяц, заполненный праздниками, незаметно подошел к концу, и однажды ночью Крийон без предупреждения явился в спальню Кинари. Он молча разделся и улегся рядом с ней в ее постель.

Именно с этого дня и началась их странная семейная жизнь, больше похожая на комнату ужасов, где в каждом шкафу хранилось по скелету, или на старинную партизанскую войну, где каждый неверный шаг грозил обернуться неожиданной и жестокой гибелью в любовно приготовленных ловушках. Крийону приходилось непросто. Чтобы заметить все сюрпризы, которые устраивала ему дражайшая половина, ему пришлось нанять целый штат защитников Дешэ, но даже они не всегда справлялись. Пару раз он чуть было не отправился на тот свет, что немало позабавило его самого, потому что Кинари продемонстрировала крайнюю степень своего незаурядного остроумия, но никак не его телохранителей, которым он запретил и близко подходить к королеве, чтобы намекнуть ей на недопустимость такого поведения.