Нереально, но вместе

— Разве я заставляла, Кир? Ты нырнул с головой более, чем добровольно, ещё и меня за собой потянул, — смеётся моя личная русалка. Потом становится серьёзной. — По поводу тех слов, что сказала здесь, когда ты меня забрал от Джавада. Я злилась на тебя. Долго. Эта злость практически вытеснила из моего сердца любовь. Но сейчас я сожалею. Я рада, что не сбила тебя, Кирам Арафат. Ты — самое худшее, что случилось со мной, но в то же время и самое лучшее.

Такого отвратительного признания в любви я не ожидал. Мари не изменяет себе, всё как обычно.

— Это взаимно, солнце. Пойдём, вдруг Джамиль проснётся.

Мы возвращаемся в машину, но сын всё так же сладко сопит на заднем сидении.

— Самое классное в том, что мы уедем, Кир — это то, что нашим детям не придётся повторить нашу судьбу. Они сделают свой выбор сами, — нарушает тишину Мари, разглядывая спящего Джамиля. — Но этот парень разобьёт не одно девичье сердечко, когда подрастёт, — ухмыляется она. Смотрю на сына, который не подозревает о том, что мы обсуждаем его сейчас. Я не особо разбираюсь в мужской красоте, но знаю, что Джамиль вылитый я в детстве. И Мари наверняка просто льстит ему, потому что любит. Нас обоих.

7

МАРИ

Мы бежим, оставляя позади всё, не берём ни единой вещи. Мне наплевать, напоминания о Палере не то, что я хочу забрать в новую жизнь. Немногочисленные фотографии, сделанные здесь, загружены в облако, доступ к которому есть у Нейта. А телефоны пойдут ко дну вместе с яхтой. Джамиль уже знает о предстоящем приключении и страдает, что не может взять все свои любимые гаджеты разом. Кир отмалчивается по большей части, уверяет, что нет ничего такого, что нельзя было бы купить потом. Мы отправляемся в море на неделю ловить свой шторм, но как назло погода стоит тихая. Для купания холодно, поэтому просто общаемся, играем с детьми и, конечно, проводим много времени вдвоём, спрятавшись от них в каюте. Боюсь представить, чем Кир с Нейтом заманили Ариадну, но она погибнет и воскреснет вместе с нами. Она действительно превосходная няня, так что я рада этому факту. Мы встали на якорь в довольно укромной скалистой бухте, максимально близко к границе с соседней Элеттой. Оттуда за нами придёт лодка, как только настанет время. А пока стараемся расслабиться и получать удовольствие.

Рада презабавно ползает по неустойчивому полу, смешно оттопыривая попу, чем приводит Кира с Джамилем в неописуемый восторг.

— Здорово же, что она есть, — он отвлекается на меня с такой тёплой улыбкой всего на пару секунд.

— Здорово, — улыбаюсь в ответ.

Кир тянется ко мне с поцелуем, но не спускает глаз с дочери. Это очень шустрый бесёнок, того и гляди норовящий плюхнуться за борт.

— Может ещё одну? — улыбка становится ужасающе провокационной.

— Я не против, при условии, что вынашивать и рожать будешь ты, — даже Джамилю смешно от этих слов. Мне нет, я чертовски серьёзна.

— Ну нет, так нет, — тут же идёт на попятную. — Мари, я не буду просить прощения, за то, что сделал это против твоей воли, потому что мне не жаль, — смотрю на него, прищурившись. Это он сейчас на ссору нарывается? Кир, до этого вальяжно развалившийся на диване, резко срывается с места, ловит дочь у самых дверей на открытую палубу и возвращается ко мне. — Но я клянусь больше так не делать, — продолжает, как ни в чём не бывало, сажая Раду мне на колени. Малявка смотрит на меня своими огромными глазами в обрамлении пушистых чёрных ресниц, и её, конечно, невозможно не поцеловать в курносый нос.

— Конкретно за эту дочь я тебя, так и быть, прощаю, — показываю ему язык. Рада бесцеремонно лезет в вырез сарафана, намекая, что пора перекусить, и сын понятливо выбегает, чтобы не смущать меня. На самом деле мне без разницы, это естественный процесс, но Кир непреклонен в данном вопросе. Что ж, особенности восточного воспитания никто не отменял. Для своей страны он итак излишне толерантен. Малышка сладко чмокает у меня на руках, а её отец шепчет мне на ухо, как идеально мы смотримся вместе. Когда она в итоге засыпает, отношу дочку в кроватку и хочу уже вернуться в кают-компанию, но Кир затягивает меня в нашу спальню.

— Я тоже хочу грудь, — заявляет нахально. Хорошо, я как раз хотела кое-что обсудить. Мы уже несколько дней на яхте, бриться при такой качке просто нереально, и он колет мне шею ощутимо отросшей щетиной. Может, стоит намекнуть ему, что человечество давно изобрело электробритвы? В некоторых вопросах мой мужчина чересчур консервативен. Достаю и защёлкиваю на его запястьях наручники, толкаю на кровать и преспокойно усаживаюсь сверху. Скованные руки не дают Киру снять с меня платье, и он недовольно фыркает, на что я лишь мило улыбаюсь.

— Я вот подумала, что тебе мешает сделать мне какую-нибудь гадость снова, а потом заявить, что ты не жалеешь и даже извиняться не намерен? — взгляд его тут же меняется, из обжигающего становится сердитым. — Потом пообещаешь больше так не делать… — тяну я, ладонями поглаживая нервно вздымающиеся бока.

— Мари, во-первых, Рада — не гадость…

Но я обрываю его: