Неразрезанные страницы

– Дом, где Береговому подложили в багажник труп знаменитого телеведущего, принадлежит знаменитому певцу. Манин полковник говорит, если певец замешан, мы никогда не сможем доказать, что Береговой не убивал, а он не убивал!.. Значит, мы должны доказать! И я пытаюсь это сделать.

Алекс полез из-за стола, сдвигая и роняя бумаги и журналы.

– Я не знаю, как с певцами и телеведущими может быть связана ваша Неточка, но каша заварилась именно здесь, понимаешь? Именно отсюда Береговой увез пакет на улицу Новую в поселке «Барские угодья»!

– Тише! Не ори!

Алекс Шан-Гирей толкнул стеклянную захватанную пальцами дверь и дернул подбородком – выходи!

– Значит, я зайду в приемную. Если она на месте, чего-нибудь спрошу позаковыристей, а потом ты заглянешь, – предложил Дэн.

– Там тоже стекла?

– Да не-е, там все по-человечески! Это у нас по-американски, все как на ладони двадцать четыре часа в сутки, у штатников так положено, чтоб в случае чего настучать на коллегу, если он вместо ударного труда, к примеру, в «стрелялку» гоняет! А меня к вечеру, ей-богу, тошнит, если я целый день в своем аквариуме просижу!

Дверь без всякой таблички действительно оказалась солидной, и с первого взгляда было понятно, что за ней помещается начальство. Никаких захватанных ручек и плохо протертых стекол!.. Даже пол коридора был здесь менее затоптан, должно быть, его регулярно мыли.

Дэн подмигнул Алексу: он решительно не верил в то, что какая-то там секретарша-референт его родного журнала может быть причастна к убийству Сергея Балашова, и все умозаключения Алекса казались ему смешными.

Шан-Гирей, наоборот, отчего-то сильно волновался, то и дело заправлял волосы за уши, странно озирался, и казалось, что он внезапно ослеп.

Дэн постучал, сунулся в дверь и спросил специальным голосом, должно быть, предназначенным для девушек или только для этой самой Неточки:

– Можно?

– Заходите! – откликнулись из глубин приемной, и Алекс быстро заглянул Дэну через плечо.

У Шан-Гирея была одна секунда, прежде чем дверь захлопнулась перед его носом, и в эту секунду он все понял.

Полковник Никоненко качался в кресле туда-сюда, и это движение мешало Алексу.

Он и так все время путался и сбивался и от раздражения даже упустил момент, когда полковник перестал качаться, положил руки на стол и выставил вперед левое ухо, сделавшись очень похожим на большую собаку.

– Здорово смешно! – оценил полковник, когда Алекс замолчал. – А самое смешное, что доказать ты все равно ни шиша не сможешь.

– Это мы еще посмотрим.

– А и так понятно.

Алекс смотрел в сторону окна, за которым шел нудный серый дождик, скучный и холодный, и тоскливо сигналили стиснутые пробкой машины.

– Видите ли, – заговорил он медленно. – У меня нет задачи посадить за решетку настоящего преступника. Моя задача – освободить невиновного.

– Друг, – перебил полковник проникновенно, – у меня-то все наоборот! Злодея надо справедливо наказать, и он должен не на свободе гулять, а за решеткой обретаться! Ты мне обязан вместо одного другого предоставить, я на меньшее-то не соглашусь!..

Алекс перевел на него злые светлые глаза.

Настолько злые, что закаленный полковник даже чуть-чуть подался назад в своем кресле.

– Ого! – сказал он и покрутил головой. – Ты того… полегче, парень. Не заводись.

– Я должен помочь Береговому. Я обещал Мане.

Ничего такого он ей не обещал, но знал откуда-то, что они не смогут жить дальше, если Береговой останется в тюрьме.

И Маня никогда не напишет ни одного слова. Даже слова «настурция».

А сам он так и останется бабочкой-капустницей, свободной и безмозглой.

– Какое-нибудь шпионское оборудование? – предложил Алекс и улыбнулся. – Записывающие устройства? Камеры в пуговицах? Ничего этого нет?

Никоненко махнул на него рукой, выбрался из-за стола, снял отломанную крышку с замызганного электрического чайника и с интересом заглянул внутрь.

– Нет, оно, конечно, можно диктофон тебе в карман положить или передатчик куда-нибудь прилепить, только все это доказательством в суде не является, и мы с тобой потом эти записи сможем себе засунуть… в любое место, короче! Слушай, ты посиди, а я за водой сгоняю. Я вчера малость того, злоупотребил, пить охота, спасу нет!.. Сушняк.

Алекс полез в сумку и достал бутылку воды. Он все время таскал с собой воду – по европейской привычке.

– Ну, ты даешь! – восхитился полковник, отвинтил крышечку и припал к горлышку. Уровень воды стремительно понижался, и сильно булькало. – Хорррошо! – Никоненко прицелился и метнул пустую бутылку в урну. Сильно метнул, пластмассовая урна закачалась и медленно, неохотно повалилась на бок. Из нее выкатилась бутылка прямо ему под ноги.

Алекс и полковник проводили ее глазами.

– Ну, хорошо, – повторил Никоненко. – Хорошо. Допустим. А чего ты делать-то вознамерился?

Алекс пожал плечами:

– Пугать.

– Как?

– Словами. Только словами.

– Не напугается.

– Я уверен, что как раз наоборот. Они знают, что «убийца» в тюрьме. Им ничего не угрожает. Не может угрожать! Тем более с моей стороны. Я-то вообще никакого отношения к делу не имею.

– Вот это ты точно подметил. Ох-хо-хо. Беда мне с тобой. А второй кто?