Неразрезанные страницы

– Тетечка! – вскричал Дэн Столетов, нагнулся и расцеловал даму в пухлые щеки. – Кысочка моя! Пупсик мой! Ты одна мое спасение! Вернее, наше! Ты – наше спасение!

Он проворно, один об другой стянул ботинки, вытащил у тети морковь и моментально слопал.

– Есть охота, – пожаловался он. – Так, это Катя Митрофанова.

– Здравствуйте, – вежливо поздоровалась Митрофанова.

– А это Алекс Шан-Гирей.

Представив таким образом гостей, журналист Столетов, более о них не заботясь, двинулся в сторону кухни. Тетино лицо сделалось испуганным, пухлые щеки покраснели, и она с трудом сглотнула.

– Вы Алекс Лорер?!

Знаменитый писатель кивнул. Он не понимал, куда они пришли и зачем. После разговора с Митрофановой на Петровке ему было… нехорошо, как будто он наелся червей.

– У тебя есть еда, пупсик?! – закричал Дэн из кухни, слышно было, как он там шурует: грохнула дверь холодильника, что-то сильно звякнуло.

– Я ваша большая поклонница, – забормотал «пупсик» и в волнении стянул с себя шаль. На груди у тети болтались очки на цепочке, и, кажется, она едва удержалась, чтобы не нацепить их, чтобы хорошенько рассмотреть гостя. – Я искренне считаю, что вы лучший писатель последнего десятилетия, если не сказать больше! И я даже понятия не имела, что мой племянник с вами знаком!

– Я знаком! – снова проорал Дэн. – И ты теперь знакома! А Катя из издательства «Алфавит», теть!

– Очень хорошее издательство, – похвалила дама и вдруг покраснела. – Но я совершенно не готова к приему гостей, прошу извинить, у меня не прибрано даже…

– Мы не в гости, мы по делу, – объявил Дэн, появляясь в коридоре.

В руке у него был огромный бутерброд – толстенный ломоть черного хлеба, сверху такой же толстенный кусок колбасы и еще сыр. Он сначала полюбовался на него с умилением, а потом откусил и стал энергично жевать.

– Ты нам сейчас будешь информацию сливать, – сказал он, прожевав, подошел и обнял тетю Олю за плечи. – Моя тетушка – великий журналист всех времен и народов и самый большой спец по всяким знаменитостям!

– Денис, не болтай.

– Да это правда, не скромничай. Она такие материалы пишет, что даже крокодилы, когда читают, плачут! Вот ей-богу!

– Денис, я тебя прошу.

– Слушай, дай еды, а?..

– Есть щи, – предложила совершенно растерянная тетя. – Котлет могу быстро нажарить, у меня фарш свежий. Будете?

Алекс, разумеется, сказал нет, Митрофанова промолчала, а Дэн завопил:

– Только быстренько, быстренько!

И как-то разом, всей толпой, они вбежали в кухню, такую крохотную, что и одному человеку-то было тесно, и сразу заняли все пространство.

– Оль, чего с этими котлетами, а? Лук порезать? Давай я все сделаю!

– Не надо ничего резать! Нужно в блендере протереть.

– Лук? – поразился Дэн.

– Денис, ты мне лучше не мешай, – сказала тетя.

– Я сделаю, – вызвалась Митрофанова.

Было совершенно очевидно, что тетя ничего не понимает и лучше всего было бы задать ей вопросы – раз уж она такой специалист по знаменитостям! – и убраться поскорее, не ставя никого в глупое положение. На тесной кухоньке, где на стенах висели картинки и искусно вырезанные деревянные ложки, а на холодильнике стоял допотопный телевизор с рогатой антенной на макушке, Алексу было неловко, гораздо более неловко, чем в шикарном бутике на Петровке.

Он кое-как приткнулся на узкий диванчик, забился в самый угол. На диванчике лежали свернутый плед и стопка каких-то журналов. Еще сидел недовольный кот неопределенного цвета, про которого хозяйка сказала, что его зовут почему-то Конфуций.

– Тетя Оля, – разглагольствовал Дэн, ловко орудуя ножом, луковичная шелуха летела на предусмотрительно подстеленную газетку, – лучший в мире специалист по трогательному! Вот так трогательно пишет, что за душу берет! Как возьмет, так потом и не отпускает! И думаешь – ну почему, почему я не великий артист и не певец, тогда бы она и обо мне так написала!

– Денис, прекрати немедленно.

– Она для всего глянца пишет! – продолжал племянник как ни в чем не бывало. – Всех знает по именам, отчествам и даже по фамилиям бабушек и дедушек. И так она всех любит, что, если кто плохо себя ведет или Раскольникова не так, как надо, играет, всегда плачет! Вот есть такая знаменитая артистка Мирина Нескорова. Уж как тетя ее любила, а потом оказалось, что она ребеночка в детский дом сдала, а всем лапшу на уши вешала, что бывший муж сдал, вовсе не она. В общем, детектив!..

– Ты мне надоел.

– А теперь чего? Резать или на самом деле в блендер?! Во-о-от, а если ей материал заказывают за бешеные деньги, она ни за что писать не станет, пока сама не убедится, что объект достойный! И только тогда пишет! А если ей кажется, что недостойный, тогда она ничего не пишет ни за какие бешеные деньги! Если б мне такие платили, я бы со всей беспринципностью про всех подряд шпарил, а тетя ни за что!

– Вы извините его, – попросила покрасневшая тетя Алекса Шан-Гирея. – Он болтает пустяки. Но вот если бы вы согласились дать мне интервью, я бы с великой радостью…

– Он согласится! Ты согласишься, Алекс?