Неразрезанные страницы

– А еще про тайгу люблю смотреть! Вот про тайгу особенно мне нравится, и сильно люблю я, как там злодеи золото моют, а потом под елкой зарывают, а честный милиционер обратно отрывает! А в это время супругу его, милиционера-то, непременно в публичный дом сдают! Ее уж обязательно надо сдать, как и по базе пробить, без этого сериал – не сериал!.. Вот приходит супруга, скажем, в библиотеку на работу устраиваться. И не замечает она по простоте своей душевной и чистоте ангельской, что в библиотеке этой почему-то читатели все в отдельных кабинетах, голые, а книги им девушки разносят в корсетах и колготках в дырочку, а на стенах вместо портретов писателей картинки похабные развешаны, и еще плетки и кожаные ошейники! А по коридору беспременно кого-нибудь за волосы волокут. Но супруга этого не замечает и уверена, что в библиотеке только так все и бывает устроено! А потом оказывается, – тут Никоненко округлил глаза и понизил голос, – что это не библиотека, а бордель!..

– Прекрати, ваше высокоблагородие, – попросила Маня Поливанова. – Мне смеяться больно.

– Так вот никаких таких баз данных у нас нету, – совершенно обычным тоном продолжал полковник, – и по молекулам я тебе определить ничего не могу. Чего искать-то, ты точно знаешь?

– Деньги, – сказал Алекс. – Лариса Фадеева десять лет работала с Сергеем Балашовым. Наверняка был и черный нал, и налоговые проверки, и что-нибудь в этом роде. Может, большие суммы пропадали.

– Деньги! – фыркнул полковник. – Ну, это тебе не молекулы, это мы поищем. А если ты прав и труп должны были на этого повесить, – он кивнул на Столетова, – нужно к нему на работу ехать и там аккуратненько оглядеться, что к чему.

– Это понятно, – помедлив, согласился Алекс. – Еще мне надо знать, был ли Балашов женат на своей нынешней подруге. Зовут ее Даша, фамилию я не знаю. И откуда она взялась. Если бы какие-нибудь фотографии найти, и давние и недавние.

– Я найду, – пообещал Дэн. – Это просто.

– Зачем тебе ее фотографии? – спросила Маня. – Любоваться на них станешь?

– Я хочу знать, брюнетка она или блондинка. Ну, скажем так, от природы.

В кухонную дверь опять постучали и просунулась голова:

– Игорь Владимирович!

– Иду-иду, Мишаня! И ты со мной давай, жаль моя! Я там лекаря вызвал, чтоб тебе в больницу не ехать. Он сейчас твое копытце забинтует, гипс наложит, укольчик вкатит! Хотя, по мне, лучше бы тебя к кровати привязать и не отвязывать! – Он вдруг хлопнул Алекса по плечу. – Слушай, парень! Ты или привяжи ее к кровати, или охранника найми толкового! В следующий раз костей не соберем!..

Открыв глаза, Маня Поливанова уставилась в потолок, очень высокий и очень белый. В центре лепной розетки красовалась белая люстра на цепях, и Мане показалось, что она качается.

Поливанова поморгала.

Люстра перестала качаться.

…Что со мной? Сон? Игра воображения?.. Странные видения?..

Она опять посмотрела на люстру – вроде нет, не качается. Ну, и слава богу.

…Что это было?.. Какие-то бандиты, бриллианты, удар по голове, рассыпанные под ногами тюльпаны, водка залпом, а потом Алекс – почему-то с Дэном Столетовым!.. А потом еще Никоненко и врач, перевязавший ей пальцы.

Точно! Пальцы! Как же она теперь станет писать?!

Маня подняла левую руку и посмотрела на белые, твердые, замотанные бинтом растопыренные палки. Такими культяпками по клавиатуре уж точно не постучишь!..

Так значит, все это было на самом деле! Никаких видений и игры воображения!..

Она села в постели, и в голове у нее словно заново разбилась вчерашняя прадедушкина лампа. Маня застонала тихонько.

Больно. Очень больно.

Она посидела немного и осторожно скосила глаза. Никого. В постели она одна. Но, кажется, засыпая, она прижималась к Алексу, и он пел ей песенку про лису, которая бежала лесочком.

…Бежала лесочком лиса с кузовочком. А что в кузовочке? Лесные грибочки. Грибочки-груздочки для сына, для дочки.

Маня улыбнулась. Совершенно точно, он ей пел.

Придерживая голову рукой, чтоб не отвалилась, Маня подвинулась к краю кровати и осторожно слезла. Очень хочется пить, просто ужасно.

И еще хочется… не пить, а наоборот.

Она сунула ноги в шлепанцы и зашаркала в сторону ванной. У нее на пути на полу валялись джинсы, и она долго не могла понять, как их обойти.

– Зачем ты встала?

Маня, не отпуская голову, подбородком показала на дверь. В голове что-то брякнуло и покатилось.

Алекс подошел, обнял ее и довел до места.

– Сама справишься?

– С ума сошел?

Потом она некоторое время рассматривала себя в зеркале. Ничего особенно страшного там не отражалось. Конечно, на виске заметны ссадина и синяк, уже налившийся чернотой. В середине синяка было больно и как будто мягко, она понажимала. Всякий раз, когда она нажимала, голову, словно обручем, опоясывало болью. Странно. Ничего не должно быть мягкого, там же одни кости! Под глазами круги, да и черт с ними. Просто ей понадобятся очки с темными стеклами, у нее таких полно.