Непрощенный

— Артем Викторович?

Я кивнул.

— Рад приветствовать. Сергеев послал вас встретить… Пройдемте.

Второй офицер подхватил мой «саквояж». Я не сопротивлялся. Только казенное «пройдемте» слегка резануло по ушам. Нельзя, что ли, выражаться… по-человечески?

На перроне было людно, и мы скоро затерялись, несмотря на колоритную внешность моих сопровождающих. На «кружке», на стоянке такси, к нам сунулись было двое местных водил, но главный бросил сквозь зубы «не нужно», и решительно повел меня туда, где стояла блестящая «Волга» тридцать первой модели, роскошного баклажанного цвета. Не черная, слава богу. Иначе ситуация слишком напоминала бы второсортный детектив.

Нет, что и говорить, молодцы ребята. Взять след Минера мы сумели, но толку? Вообще мне порой начинало казаться, что никакого Минера не существует, что его придумали сами чеченцы, чтобы мы полезли в политику, вместо того, чтобы решать насущные проблемы. Ловить собственных, доморощенных бандитов.

Выходит, есть все-таки Минер. Сергеев со товарищи нашли его логово. Почти нашли.

Я заполз на заднее сиденье. Один из офицеров сел рядом, второй занял «штурманское кресло» подле водителя.

— Куда едем? — поинтересовался я.

— В гостиницу, — отозвался тот, что сидел впереди. — Бывали в нашем городе? Можно сделать кружок через центр. Покажем памятник Екатерине, пока его не взорвали. А заодно и в гостиницу — благо она напротив Матросского клуба. Время позволяет…

Я заметил, что тон у него стал куда более дружелюбным.

— А Сергеев сейчас где?

— На объекте.

— То есть?

— Мы сняли квартиру напротив дома подозреваемого, на «пятом километре». Ведем круглосуточное наблюдение. Полковник оттуда сутками не выходит.

Даже так? Недурственно, очень недурственно.

— Тогда поехали прямо туда.

— Сначала в гостиницу… — попытался возразить офицер.

Я хмыкнул и похлопал по своему «саквояжу».

— Как хотите, — равнодушно отозвался «штурман».

Натужно подвывая, «Волга» карабкалась вверх по узким улочкам, засыпанным первыми желтыми листьями, а потом весело катилась вниз, подпрыгивая на ухабах. Кое-где за низкими заборчиками пестрела поздняя мальва. Мирная картина…

Кстати, почему Сергеев решил, что это Минер? Я хотел расспросить «братцев», но уж больно отчужденно они держались. Похоже, не хотели болтать при водителе. И мне ничего не оставалось, кроме как любоваться видом из окна.

Какого черта меня отправили в эту командировку? Почему не поехал тот же Павловский? Человек вольный, не семейный. После того, как он поднял дело Костыгина, на нем остался только висяк с кражей на Гаванской. Тем более он сам напрашивался — надоело на «земле» сидеть. Но шеф попросил меня. А когда шеф просит, ты пишешь в приказе «Ознакомлен» и стараешься, чтобы мысли о прелестях предстоящей поездки не отражались у тебя на физиономии.

Со Светой случилась истерика. Давно бы пора привыкнуть — не ей, мне. Сначала крик, потом слезы, потом она запирается на лоджии и сидит там, пока не успокоится. Иногда забирает с собой ноутбук и смотрит американские мультики «Луни Тюнс». Как я понимаю, в ее душе в это время происходит некий таинственный процесс, для которого «Луни Тюнс» служит катализатором. Вмешаешься раньше времени — и весь процесс пойдет насмарку.

На самом деле, Светка — героическая женщина. Какая баба выдержит, когда муж ночует дома через день и раз в неделю является домой навеселе?

Я смотрел на нее в окно. Багз Банни в очередной раз повторил свою коронную фразу «В чем дело, док?» — на сей раз обращенную к здоровенному мохнатому торо с мимикой кота Тома. Светка поводила пальцем по тач-паду, убрала прядку, упавшую на глаза. Нет, еще рано: я вижу это по светкиной усмешке. Усмешка то становится чуть шире, то почти исчезает под устало-безразличной миной. Я иду на кухню и со спокойным сердцем завариваю чай. Когда я возвращаюсь, неугомонный кролик уже отбивается от коротышки с рыжими хохляцкими усами, которому приспичило увидеть прыжок с вышки в лохань с водой. На Светкином лице что-то меняется. Это даже не видишь — чувствуешь…

Так было и в тот раз, когда я рассказал ей про свою командировку. Помню, я просмотрел эту дурацкую буффонаду до самого конца. А потом Светка встала, обняла меня и ткнулась носом в плечо.

Началась новая серия, но нам было плевать. Мы сидели и мечтали, как я вернусь домой весь израненный и меня наградят. И не какой-нибудь памятной медалью, а чем-то вроде медали «За отвагу». Или даже дадут «Героя».

Мечты, мечты, где ваша сладость…

Небо, наконец, прохудилось, и начал накрапывать унылый осенний дождик. Дорога тянулась вдоль подножья холма, огибая его, и слева выросла бесцветная неровная стена. Толстый слой грунтовки растрескался, местами обвалился, и местные граффити украсили ее немногочисленными надписями. Справа теснились аккуратные домики — могу поспорить, что среди них не было двух одинаковых. По улицам с озабоченным видом спешили тетечки с зонтиками и бесформенными сумками из пестрой плащовки. На бульваре я заметил группу местных морских офицеров в песочной форме с черной окантовкой.

— Под НАТО косят, — заметил я, чтобы поддержать разговор.