Непрощенные

Руки у Ильяса тряслись, он завозился с пуговицами. Подскочивший Олег помог.

– Ничего выбрасывать нельзя! – сказал, швыряя шинель на дно окопа. – Майору, что в плен взяли, шинель без надобности, а нам, видишь, пригодилась. Работаем!

Они подбежали к счетверенной установке. Немецкие офицеры, обеспокоенные неправильным поведением гостей, ускорились, переходя на легкий бег.

– Раз! Раз! Раз!.. – проговорил Олег, загоняя патроны в стволы. – Садись! – Он указал на сиденье. – Опускаешь стволы маховичками, наводишь и жмешь на педаль. В каждом магазине по двадцать патронов, запасные – вот! Полочку для них соорудили, чтоб земля в горловину не сыпалась. Аккуратные, суки! Сумеешь перезарядить?

Ильяс кивнул.

– Если не сумеешь, хрен с ним. Сползай в окоп и не пускай их к дальним зениткам. Понял?

Ильяс еще раз кивнул.

– Не спеши гвоздить! Жди меня! Как начнут стрелять в ответ, ложись и работай гранатами. Наше дело – удержать позицию до прихода танка.

– А с этими что? – Ильяс показал на приближающихся офицеров.

– У них только пистолеты. На таком расстоянии не страшней мухобойки.

Пробежав неглубокой траншеей к тридцатисемимиллиметровой зенитке, Олег прыгнул в сиденье, опустил ствол и навел его на здание управления. Они специально выгадали время обеда, чтоб у орудий и на поле было поменьше народа.

Немецкие офицеры, заподозрив неладное, что-то кричали, размахивая пистолетами, направляя солдат к «счетверенке». Засуетилась охрана на блокпосту.

Короб со снарядами был присоединен к орудию, как и в «двадцатимиллиметровке», Олег загнал патрон в казенник, выдохнул и нажал педаль. Ствол дернулся, всадив снаряд в брызнувшее стеклами окно здания управления. Олег довернул ствол и снова включил спуск. Пушка загрохотала. Очередь из разрывов прошлась по зданию, выбивая стекла и пятная стену выбоинами. Когда снаряды кончились, Олег соскочил, заменил короб и снова приник к прицелу.

Услыхав грохот «тридцатисемимиллиметровки», Ильяс опустил прицел в сторону замерших немецких офицеров и нажал на педаль. Стволы зенитного автомата разом выплюнули пламя. За секунду до выстрелов фашисты, сообразив, бросились врассыпную. Разрывные пули ударили по казарме за их спинами, мгновенно превратив ее в решето. Тяжелые, толщиной с палец, цельнометаллические посланцы рвали дощатые стены домика, словно бумагу, ломали стойки и балки, попадая в человека, перерубали его пополам. Орудийная прислуга батареи отдыхала после приема пищи, это ее сгубило. Стальной вихрь из их же собственного орудия пронесся по комнатам, мгновенно собрав богатую жатву. Выпустив обоймы, Ильяс поменял магазины и продолжил крушить округу. Под шквальным огнем здание казармы просело.

Еще раз перезарядив зенитку, Ильяс перенес огонь на домики летного состава. Возле них метались люди, слышались окрики и команды. Шквал заставил умолкнуть очаги сопротивления и вверг окружающий мир в хаос паники. Когда автомат снова умолк, на дороге послышался знакомый рокот дизеля. «БТ» взобрался на возвышенности рядом с батареей, в открытом люке показалось лицо Климовича.

– Товарищ лейтенант!

Ильяс подбежал и взобрался на танк. С высоты его как на ладони был виден аэродром, походивший на разворошенный муравейник. У зданий и возле самолетов метались люди, падали и уже не вставали – с опушки леса по аэродрому начали работать пулеметы Горовцова.

– Давай! – Олег, показавшийся в люке, дернул Ильяса за рукав, и младший лейтенант скользнул в башню.

Мотор танка взревел. «БТ» проутюжил батарею, сталкивая пушки на дно окопов, затем скатился по склону. Остатки расстрелянной казармы он обрушил, пройдясь по руинам гусеницами, после чего покатил к самолетам.

Танк подлетел к строю пикировщиков и ударил правой гусеницей в хвостовое оперение ближней «штуки». Оно, а затем и киль, смялись, как бумага. Хвостовая часть оторвалась от фюзеляжа, обнажив силовые элементы. Танк подлетел к другому самолету, и все повторилось. Затем еще раз и еще…

– Не будут силы черные над Родиной летать!.. – сипел Олег, щеря зубы. – А вам, козлы позорные, в земле ее лежать!.. – В реве дизеля слова скорее угадывались, чем слышались. – Это вам, твари, за Любу!

Он был прав. Без хвоста и птица не полетит, а самолет – и подавно! Теперь эти «штуки» только в утиль или на запчасти, хвост обратно не приклеишь.

По щеке бывшего сержанта стекала струйка крови. Лоб пересекала свежая царапина.

Никто не мешал «БТ» разбойничать. Танк методично «топтал» хвосты, Ильяс напряженно смотрел в прицел, но немцы в поле зрения не попадались. Выбравшись из развалин, они в ужасе шарахались от танка и падали, опасаясь угодить под пулемет. Ильяс заметил на краю аэродрома вкопанную в землю цистерну; снаружи торчала только треть емкости с горловиной. Очередь из «ДТ» выбила на ее боку цепочку огоньков, однако горючее не подожгла: цистерна не была полной. Олег, сообразив, добавил из пушки. Осколочный снаряд разворотил цистерне бок, из дыры выплеснулся язык дымного пламени, после чего громко ахнуло, и емкость взорвалась.

– Вот это правильно – фейерверк! – прокомментировал Олег. – А то как-то скучно.