Непробиваемый

Горло сдавило в невидимые тиски. И я боролась с этим чувством удушения вплоть до самой больницы, больше никак не реагируя на нотации мачехи. Смысл что-то ей доказывать, если всё равно не поймёт? Да и лишний раз будить в ней гнев тоже не хотелось. Тем более, я ещё не поняла, как быть со всем тем, что она мне уготовила и преподнесла. О последнем размышляла не только всю дорогу, но и последующие несколько часов, пока ждала Жанну на одной из скамеек в больничном коридоре. Она, как скрылась на приёме у онколога, так и задерживалась там невесть по какой причине, хотя обещала вернуться в скором времени. Я даже невольно забеспокоилась, всё ли с ней в порядке. Хотя и то толком выяснить не удалось. Дверь оказалась закрыта. Да и сигнал пришедшего сообщения на новый мобильный отвлёк:

«Куколка моя, ты там жива? Злобная королева не испепелила тебя на месте одним своим взглядом?»

Невольно улыбнулась. И на душе сразу теплее стало.

«Нет. Я выстояла. Но если откажусь променять тебя на более выгодную партию, однозначно вырвет моё сердце и съест на ужин», – отправила в ответ.

Новое сообщение открывала с тихим смешком.

«Да? И кто этот несчастный, которому злобная королева так необдуманно пожелала мучительной смерти?» – пришло через пару мгновений.

«А ты с ним знакомиться собрался?».

«Я от него избавляться собрался! А для этого знакомиться не обязательно. И вообще, я тут страдаю, скучаю по ней, а она…»

Закусила губу, недолго раздумывая над ответом.

«А она тоже по тебе скучает…» – отправила.

«Да? И как сильно ты по мне скучаешь?»

И это было не последним сообщением.

«Кстати, куколка, а ты всё ещё в тех своих штанишках в обтяжечку?» – прилетело следом почти сразу.

«И даже не дома. Очень-очень скучаю», – написала, как есть.

«Да? И где?»

Как наяву увидела его мрачное лицо.

«Тебе отправить координаты?»

«Желательно».

И снова я заулыбалась, как последняя дурочка.

«Ладно. Как скажешь», – напечатала и отправила, хотя с основной частью не торопилась.

Решила его немного подразнить. Всего минуточку. А вот потом…

– Василиса Александровна? – отвлёк от переписки голос подошедшей медсестры.

– Да?

– Вас ждут в четыреста двадцатом кабинете. Следуйте за мной.

– Меня? – удивилась.

«Куколка, ты либо сейчас же говоришь мне, где ты, либо я сам тебя найду!» – всплыло между тем на экране.

– Жанна Аркадьевна вас записала.

– Куда? – уставилась на неё с ещё большим удивлением. – Когда?

– Сейчас. На приём к гинекологу. Для назначения противозачаточных, – терпеливо пояснила мне.

А ведь ещё совсем недавно я считала, что тупее выглядеть уже не получится…

– Спасибо, но, пожалуй, я откажусь.

Докатилась!

Мачеха уже и в этот аспект моей жизни залезла!

– Да? Уверены? К Леониду Витальевичу так просто не попадёшь. Вам повезло, что у него образовалось внеплановое свободное окно в часах приёма, – смерила меня снисходительным взглядом медсестра, будто одолжение делала, поясняя режим работы доктора.

«Ясно. Сам найду», – в очередной высветилось на экране.

Разблокировала экран, намереваясь успокоить адресанта. Правда, так и не написала ничего. Воображение довольно живо нарисовало праведный гнев в глазах с оттенком фиолетового, а разум вдруг засомневался в том, что вмешательство мачехи такое уж и безосновательное.

– А сколько времени это займёт? – поднялась я на ноги, повременив с написанием ответного сообщения.

– Жанна Аркадьевна будет на приёме у Петра Павловича ещё где-то около получаса. Вы ведь её ждёте, верно? – уточнила девушка в халате. – Думаю, вполне успеете освободиться к этому времени.

Сжала телефон в ладони крепче и согласно кивнула.

– Хорошо. Спасибо, – улыбнулась ей.

Та с ответной улыбкой негласным жестом пригласила следовать за собой.

Нужный нам кабинет оказался в другом крыле, на пару этажей выше, а тот самый Леонид Витальевич – довольно симпатичным мужчиной средних лет с бархатным мягким голосом.

– Добрый день, Василиса Александровна. Проходите, присаживайтесь, – указал он на стул, придвинутый с другой стороны его стола.

Честно говоря, ожидала увидеть скорее пенсионера, нежели настолько молодого специалиста, вот и растерялась, скосившись на белую ширму, за которой стояло высокое кресло, по виду напоминающее пыточное оборудование.