Непристойные предложения

«Будет больно, – надрывалась его душа. – Мозги будут тереться друг о друга, пока с них не слезет шкура, и будет больно, очень больно…»

Щупальце замерло перед его лицом и изогнулось вопросительным знаком. Марден вжался в металлическую спинку кресла.

«Нет! Я ведь не обязан! Ты не можешь заставить меня! Ведь это ты теперь пленник! Ты не можешь заставить меня… не можешь заставить…»

– Марден! – раздался рев Биллингслея в наушниках. – Приступайте! И пошевеливайся, парень, пошевеливайся!

Совершенно автоматически, даже не отдавая себе отчета в том, что он делает, Марден протянул руку к щупальцу и приложил его кончик к своему старому шраму на лбу.

Его тут же охватило давно позабытое чувство полной гармонии, причастности к более высокому уровню сознания. Волны разнообразных воспоминаний захлестнули его: потоки зеленого огня, низвергающиеся с сотрясавшихся черных скал, затем они почему-то сменились чувством восторженного удивления, испытанного, когда удалось поймать бейсбольный мяч рукавицей, только что подаренной на день рождения, потом возник образ очаровательно серьезной физички, объяснявшей, каким образом некий Альберт Ферми вывел формулу Е = mc², – потом все слилось воедино в каком-то многоликом танце и рассыпалось по спине нежными прикосновениями.

Но каким-то, еще остававшимся автономным, участком мозга Марден изумленно отметил, насколько это не походило на его предшествующий опыт общения с юпитерианцами. На этот раз он не испытывал никакого ужаса от вторжения в его мозг – ничего похожего на омерзительное чувство, когда в твою нервную систему впивается тысяча присосок и сосет, сосет и сосет… На этот раз никто не пытался разъять его визжащие и сопротивляющиеся мысли, и душа его не содрогалась при виде этого кровавого зрелища.

На этот раз никто не пытался расщепить его сознание.

Несомненно, за последнее десятилетие юпитерианцы сильно усовершенствовали свое контактное приспособление. И это единственное щупальце содержало теперь в себе весь сложнейший механизм для телепатической связи между двумя расами.

К тому же теперь допрос вел он. На этот раз юпитерианец беспомощно лежал под прицелами орудий в безжалостном окружении инородной среды. На этот раз юпитерианцу, а не Игорю Мардену придется искать верные ответы на настойчивые вопросы, подбирая соответствующие символы, выражающие их смысл.

А это была огромная разница. Марден расслабился и ухмыльнулся от ощущения собственной власти.

Но дело этим не исчерпывалось. Сейчас он явно имел дело с совершенно иной личностью.

Этот пришелец с планеты, сила притяжения которой мгновенно расплющила бы Мардена, обладал неуловимым обаянием. Что-то в нем говорило не просто о тактичности и робости… но и о какой-то внутренней мягкости и сердечной открытости…

Марден сдался. Да, разница между этим юпитерианцем и тюремщиком на Марсе была столь разительной, словно они принадлежали к разным видам. Сейчас он даже получал удовольствие от соразделения своих мыслительных процессов с подобным существом! И, словно издали, до него донесся ответ юпитерианца – это чувство оказалось взаимным. Марден интуитивно ощутил, что у них есть много общего.

Впрочем, это являлось необходимым условием, если Биллингслей хотел получить нужные ему сведения. На первый взгляд могло показаться, что механизм для соединения мыслей представляет собой идеальное решение проблемы общения между такими разными расами, как земляне и юпитерианцы. На самом же деле, как стало известно Мардену в результате многомесячного прощупывания его сознания на Марсе, телепатическое устройство предоставляло лишь потенциальную возможность общения. Индивидуум мыслит образами и символами, основанными на его жизненном опыте; если же у двух индивидуумов разный жизненный опыт, они пожнут лишь плевелы неразберихи. Только после долгих и мучительных попыток Мардену и его юпитерианскому тюремщику удалось выяснить, что обычный пищеварительный процесс у людей соответствовал комбинации дыхания и напряженных физических усилий для существа, рожденного на Юпитере, а само представление о принятии ванны ассоциировалось у юпитерианцев с такой постыдной и болезненной процедурой, что после того, как они коснулись той темы, юпитерианец не мог видеть Мардена в течение трех недель и впоследствии обращался с ним с такой брезгливостью, словно тот был мыслящим куском дерьма.

Взаимоприемлемые символы они нашли лишь перед самым освобождением Мардена. И с тех пор его держали в разведке именно в расчете на подобный случай…

– Марден! – донесся из наушников голос Старой Боеголовки. – Установили контакт?

– Да. Думаю, что да, сэр.

– Хорошо. Похоже на встречу старых однополчан, а? Можно задавать вопросы? Слизняк будет сотрудничать? Отвечайте, Марден! Что вы сидите там с раскрытым ртом?!

– Да, сэр, – поспешно откликнулся Марден. – Все готово.

– Хорошо! Так, прежде всего узнайте его имя, чин и порядковый номер.