Непристойные отношения

— Мне все равно, где ты их надешь. Гендос нам должен и нам надоело ждать. Ты же с ним кружилась и раз он испарился…

— Вы знакомы с Геной? — в ужасе округляю глаза. — Но Гена… Вы разве не знаете, что с ним случилось?

— Да наплевать. Даже если скопытился, похер. Нам нужно наше бабло, — перевалившись через мои колени открывает дверь и бесцеремонно выталкивает меня из машины. — Все, адьос. Я завтра тебе наберу.

Дав по глазам и обрызгав меня новой порцией воды из лужи, машина тронулась, но через пару метров снова остановилась — спустя секунду на мокрый асфальт плюхнулась моя раскрытая сумка. Только после этого они, наконец, уехали.

Я не слишком сильная, но обычно стараюсь не давать волю пустым слезам. Какой от них толк. Но сейчас, поймав взгляд спешащей мимо женщины — взгляд осуждающий, даже брезгливый, просто не могу сдержать рыданий.

Выбросили из машины словно уличную девку! Как же это унизительно!

Опустившись на корточки, собираю с земли рассыпанную косметику и плачу, размазывая тушь по мокрым щекам.

Кто эти люди? Откуда они знали Гену или даже не так — откуда он знал их?

Почему они пришли именно ко мне и именно сейчас?

Завтра… Где я возьму до завтра такую огромную сумму? Вернее, где я вообще возьму столько денег? Пятьдесят тысяч долларов! Даже если Илья переведет мне те тридцать, это все равно ничтожно мало!

Откуда я достану остальное и еще так быстро?

Мне даже реально нечего продать! То, что могла, я уже продала и… потратила на Гену.

У меня и раньше закладывалось сомнение, хорошо ли я его знаю. Да, я гнала от себя эти мысли — я была влюблена, он сделал мне предложение, но где-то в глубине души точил червячок, что все получилось слишком быстро, слишком уж идеально. Я ругала себя за подобные домыслы и злилась на Стасю, которая называла его «мутным», но теперь, сидя под проливным дождем, собирая из лужи свои вещи я не могу не задуматься вновь — так ли хорошо я успела его узнать?

Почему эти люди появились именно сейчас? Ведь Гена уже полгода как считается официально погибшим и если они так легко нашли меня, не знать, что его давно нет в живых они не могли.

Чего они ждали целых шесть месяцев?

В любом случае, какая разница. У них мой паспорт и наверняка они знают, где меня искать. А я о них не знаю ничего, мне даже в полицию не с чем пойти, только у виска покрутят.

Поднимаю телефон и вижу, что экран покрылся мелкой сеточкой трещин. И вроде бы такая мелочь — какой-то телефон — но именно он стал последней каплей, чтобы слезы обиды превратились в рыдания.

Без денег, без паспорта, под дождем и без связи…

Смахиваю с разбитого экрана капли и звоню тому единственному, кто может мне сейчас помочь.

— Я слушаю.

На заднем фоне легкая музыка, какие-то голоса.

Стыдно. Но кроме него мне действительно больше некому помочь.

Подавив всхлип, стараюсь сделать голос как можно более бодрым:

— Илья, у меня тут… небольшие неприятности. Не мог бы ты забрать меня? Я тут на остановке, улица Калужская, — и тут же, словно оправдываясь: — Я бы добралась сама и не стала тебя беспокоить, но так вышло, что я осталась совсем без денег… У меня даже на маршрутку нет.

— Без денег? — в голосе настороженность. — Тебя что, ограбили?

— Ну… — дергаю плечом и честно пытаюсь продолжать держать хорошую мину, но… снова скрываюсь на рыдания. — Да-а… У меня отобрали сумку, кошелек и паспорт.

— Стой там, я сейчас буду.

Глава 26

Ю, обняв себя руками за плечи, притулилась на заднем сидении моего «Бентли» и беспрерывно плачет. Не навзрыд, но слезы льются и льются, и это то самое чувство, когда ты, здоровый мужик, совершенно не знаешь, как вот так, с разбегу, повлиять на сложившуюся ситуацию.

Укутываю ее теплее в тонкий плед (какого черта он делал в багажнике?!) и протягиваю бумажный стакан кофе из автомата.

— Давай ты сейчас расскажешь мне все еще раз по порядку и только не плач, о'кей?

Юна кивает с благодарностью забирает стакан, делает осторожный глоток эспрессо. Шумно шмыгает носом.

Терпеливо жду, когда закончится ее молчаливая истерика. Как и Денис, который примостился на соседнем кресле. Когда она позвонила, мы как раз уезжали с тренировки, уставшие и дико голодные. Мечтали забуриться в какой-нибудь ресторан и съесть по диетическому салату, но пришлось экстренно изменить планы.

— Тебе лучше?

— Да, спасибо, — снова шмыгает. — Извини, ты, наверное, ехал куда-то по своим делам, — косится на валяющуюся рядом спортивную сумку. — Мог бы сказать, что занят…

— Может, ты прекратишь уже извиняться и расскажешь, что именно произошло?

— Я шла из кафе по тротуару, подъехала какая-то машина и меня затолкали в салон…

— Что за машина? — перебиваю.

— Я не знаю… Какая-то серая. Или черная. Серо-черная, очень грязная. Номера заляпаны были.

Нижняя губа дрожит, кажется, грядет новый поток слез. Но нет, она собирается и продолжает более-менее спокойно.

— Они отобрали мою сумку, достали паспорт…

— Кто — они?

— Какие-то парни. Мужчины… Да, мужчины в возрасте. Может, твои ровесники.

Ну спасибо, блин! Хорошо, что не «старики».

Впрочем, сейчас мне не до мелочных обидок.

— Ты знаешь их?

— Нет! Я понятия не имею, кто это.