Непристойные отношения

Скребу отросшую щетину и просто не могу поверить во все происходящее. Нет, я слышал, что в кризис среднего возраста мужики начинают творить всякую лишенную логики хрень, но мне всего тридцать три!

Жениться по пьяни?

Серьезно?!

— Хорошо, я перебрал и предложил тебе подписаться на эту ахинею, у меня был хоть и дерьмовый, но все-таки мотив. Но зачем все это было нужно тебе? — прищурившись, подаюсь вперед, намереваясь обличить ее в чем-то крамольном.

Но она не тушуется, напротив, расправляет и так идеально ровные плечи и безапелляционно:

— У меня тоже был мотив. Деньги. Вы предложили хорошую сумму.

Ах вон оно что. Деньги, деньги, денежки… Ну конечно, что же еще.

Откидываюсь обратно на спинку дивана.

— И сколько я тебе предложил?

— Тридцать тысяч долларов.

— Всего? — (реально, Всего?!)

— Мне больше не надо, — горделиво вздергивает подбородок. — Это ровно та сумма, которая мне нужна.

— Грудь хочешь сделать, чтобы парня своего порадовать? — усмехаюсь, но улыбка тает, когда ловлю ее ледяной взгляд:

— Мой парень погиб полгода назад. На Кавказе. Его засыпало лавиной, когда он с группой альпинистов взбирался на гору. И мне нужны деньги, чтобы отыскать и переправить на родину его тело.

Глава 12

Я ожидал чего угодно, но только не этого. Желание шутить, как-то подтрунивать над ситуацией и заниматься самобичеванием резко улетучивается.

— Соболезную.

— Спасибо, — обхватывает обеими руками остывшую чашку. — Долгое время это не представлялось возможным, ну… поиск погибшего, но сейчас туда собирается спасательная экспедиция. Растаяло много снега и есть шанс…

— Извини, я не знал, — повинуясь порыву протягиваю руку и заключаю ее ладонь в свою. — Я бы был корректнее, что ли.

— Конечно, не знали. Не я же вчера напилась и выложила о себе всю подноготную, — слабо улыбается. Но тут же мрачнеет. — Он просто горел идеей взобраться на скалы Пастухова и когда узнал, что небольшая группа любителей собираются лететь на Кавказ… — вздыхает. — У него была не очень хорошая подготовка, я как чувствовала, что нельзя его отпускать, но тем не менее сама же дала денег на перелет, сборы.

Э… что?

И она безошибочно распознает мою эмоцию.

— Он был совсем на мели, хотел брать кредит, а я тогда только полдома в Рязани от дедушки в наследство получила… Это я виновата!

— Да брось, здесь нет твоей вины. С тем же успехом ты могла бы подарить ему билет на Карибы, и в первый же день отпуска его бы съела тигровая акула… — осекаюсь. Ну что я за кретин такой. — Дурацкая шутка, извини.

— Я не обижаюсь. Я благодарна вам за эту возможность… — и смотрит на меня так, что был бы я сейчас в подпитии, то подарил бы ей эту сумму просто так.

Она не просто красивая. Она просто нереальная красотка. Кощунственно прозвучит, но она такая невероятная, когда грустит.

Бросаю быстрый взгляд на ее не прикрытые халатом колени и не могу удержаться:

— То есть, выходит, ночью у нас ничего не было?

Лицо ее снова меняется, с печального становится уязвленным.

— Конечно, нет! — словно опомнившись, вытаскивает свою ладонь из-под моей. — Я спала в соседней комнате. Мы с вами женаты только на бумаге. Временно. Как только мы сходим на свадьбу к этой вашей бывшей — сразу разведемся. Все как и было оговорено.

— Не хочу уличать тебя во лжи, но… я нихрена не помню. Откуда мне знать, чего именно мы там друг другу пообещали?

— Зато я помню. И более того — у меня все записано, — вынимает из кармана халата телефон. — Так, на всякий случай. Не хотите послушать?

По десятибалльной шкале идиотских поступков этот тянет на все двести. Насколько нужно лишиться мозга, чтобы сотворить подобную ахинею? Для чего?

Искать оправдание своему поступку очень глупо, но я все-таки попытаюсь:

а) я был в говно.

б) она реально красивая, понятно, почему именно она.

в) я был в говно.

Короче…

— А почему мы поехали именно сюда? — осматриваю тесную кухню. — Почему не ко мне?

— Сюда было ближе, — жмет плечом. — За рулем же снова была я.

Ю вторая девушка в моей жизни, с которой я провел ночь, но так и не затащил в постель. Первой была, да, опять она — моя бывшая. Ни за что не забуду ту долбаную прогулку по набережной… Она тогда была в коротком облегающем платье, но вся такая недоступная. Конечно, я мог ее развести на секс. Мог. Но ведь мне, наивному, хотелось тогда чтобы все по-человечески.

В прошлый раз Ирина, теперь вот она. Такая же вся из себя недотрога.

Снова смотрю на ее бедра и ощущаю, как сердечный ритм становится чаще.

Ты бессердечный гад, Шторм. У нее трагически погиб парень, видно же, что у нее до сих пор к нему чувства. Вон, фотографии по всему дому, в глазах печаль. А ты сидишь и думаешь о том, какого цвета на ней трусики. И есть ли они вообще.

— И что дальше? Ну, — киваю на ее старинный айфон. — О чем еще мы договорились? Мы живем вместе до развода или как?

— Это лишнее. Вам наверняка неудобно, да и мне.

Неудобно — не то слово. Охренеть как неудобно. Но только не в том смысле, какой она вкладывает в это понятие.

Я чувствую себя до идиотизма глупо. Поступок мой тоже идиотский. Как пацан, ей богу.