Непристойное предложение

— На протяжении нескольких месяцев я пытаюсь объяснить тебе, что этот питомник в конце концов разрушит наш брак. У меня были все шансы стать экспертом экстра-класса в области маркетинговых исследований, пока мы не купили это совершенно убыточное хозяйство. Но ты же слепа, как крот, и игнорируешь все мои аргументы, и тебе наплевать, что я годами закапывал здесь свои способности в прямом и переносном смысле слова. Бог мой, на что я все это время тратил свои силы! Тебе не кажется, что у меня тоже может быть желание ездить на приличной машине, отдыхать во время отпуска, как люди, и носить те шмотки, в которых мне не будет стыдно выходить на улицу?

Моя первая, горячая ненависть постепенно прошла. Грабли больше были не нужны. Злоба, пришедшая теперь, была куда более холодной.

— Я все еще не понимаю, что мы будем делать с этим хорьком, — спокойно проговорила я.

— Весной строительный супермаркет открывает отдел садоводства, — сказал Штефан. — Теперь это очевидный факт! Поверь мне, как только это произойдет, сюда не придет больше ни один покупатель.

— Конечно, — согласилась я. — Кто потащится сюда ради старых роз, ради элитных кустарников, ради моих советов, которые можно получить совершенно бесплатно…

— Ах, Олли, прекрати наконец предаваться глупым мечтам.

— Я не мечтаю! — вскипела я. — Мы с Оливером начинаем делать садовое шоу на телевидении, и благодаря этому наш питомник скоро станет знаменит. А супермаркет может продавать бегонии и дурацкие рождественские звезды. Он нам не конкурент! Ты здесь единственный, кто не хочет следовать логическим аргументам, ты, а не я! Никому не удалось убедить тебя к ним прислушаться. Кроме того, ты до сих пор не объяснил мне, что мы будем делать с твоей похабной аферой.

Штефан глубоко вздохнул.

— Боже, Олли, я и сам не знаю. Я — мужчина. Такое запросто может случиться. — И после паузы, в течение которой я пристально смотрела на него, добавил: — Мне очень жаль.

— Ты любишь ее? — спросила я.

— Боже мой, нет! — сказал Штефан. — Она вообще не в моем вкусе. Ты же видела, какие у нее кривые ноги?

Некоторое время я смотрела на него, сбитая с толку.

— Но почему же ты тогда?..

— Понятия не имею, — сказал Штефан. — Во мне, знаешь ли, похоже, взыграло самолюбие. Все мои друзья сделали карьеру, только у меня под ногами болтается этот питомник.

— И я, — тихо добавила я.

— Ах, Олли, — сказал Штефан и слабо улыбнулся. — Я же люблю тебя.

— Что?

— Конечно, я люблю тебя, — повторил Штефан. — Иначе и быть не может. То, что произошло с Петрой… это какое-то помутнение рассудка. — Он откинулся на спинку своего рабочего кресла и чистосердечно посмотрел мне в глаза. — Помутнение рассудка, за которое я прошу меня простить. Ничего подобного никогда больше не повторится. — И совершенно безо всякого перехода улыбнулся своей улыбкой а-ля Брэд Питт: — Если мы продадим наш питомник, то в любом случае никогда ее больше не увидим.

Я покачала головой:

— Я не хочу продавать питомник, Штефан.

Улыбка Штефана исчезла так же внезапно, как и появилась.

— Олли, ты что, не расслышала меня?

— Отчего же. Работа здесь делает тебя несчастным. Ты чувствуешь, что способен на большее и хочешь ездить на шикарном автомобиле и носить дорогие шмотки. Это я поняла. Но сделай милость и постарайся понять, что сказала я. У нас скоро будет достаточно денег, чтобы не экономить на воде, и нам для этого не понадобятся даже миллионы Фрица.

— Я не стану вкладывать наши деньги в эту бестолковую торговлю, — с нажимом произнес Штефан. — Если за полгода нам удастся избавиться от этой обузы, то у нас будет шанс начать все сначала. И я не дам тебе загубить этот шанс.

— Понятно, — сказала я. Я стала холодна как лед.

— Олли, — произнес Штефан, тон его голоса снова смягчился, — если я получу хорошую работу — а это произойдет, — мы сможем подобрать себе великолепную квартиру в городе и начать жизнь, которой достойны. Мой отец уже задействовал свои старые связи. В его прежней фирме для меня есть совершенно изумительная работа. Может быть, мы даже на несколько лет поедем за границу. Мы вдвоем — этакая сказка. Обещаю тебе, что ты ни о чем не пожалеешь, если послушаешь меня.

— Понятно, — снова повторила я.

— Вот теперь я рад, — сказал Штефан. — Иди же, Олли, иди к папочке.

Я сделала шаг назад. Штефан вздохнул.

— Пожалуйста, только не злись больше. Я же уже извинился, или нет?

Один из нас, похоже, сошел с ума. Я была не особенно искушенной в таких делах, но никогда в жизни люди не возвращались так быстро к нормальным взаимоотношениям после измены одного из супругов. Или я ошибалась? Разбитая посуда, синяки под глазами и долгие часы у психотерапевта, чтобы после сотого или тысячного приема снова вернуться в нормальное состояние, а совсем не то, что изобразил тут Штефан.

— Мне надо работать, — сказала я и выскользнула из кабинета в торговый зал.

— Вы не имеете права меня уволить, — заявила Петра. — Иначе я натравлю на вас своего мужа.

— Не пугай, — ответила я. — Даже если он у тебя вышибала в диско-салоне или исполнительный пристав в кредитной конторе.

— Чепуха. Он адвокат.