Непристойное предложение

— Эвелин решила посвятить появившееся у нее свободное время делу садоводства и цветоводства, — принялась объяснять я. — И в определенном смысле преуспела в этом. Она сумела вырастить несколько килограммов отборной cannabis.

— Семь к-к-килограммов, если быть совсем точным, — уточнил господин Кабульке. — И высочайшего качества. По содержанию в нем ТНС качество просто уникальное.

— Что, простите? — Оливер совершенно несправедливо одарил меня немыслимо строгим взглядом. — Я правильно понял? Вы здесь поставили на широкую ногу производство наркотиков?

Я подавленно кивнула.

— Оливия! Но этого я от тебя вовсе не ожидал! — сказал Оливер.

— А разве это запрещено? — спросил господин Кабульке.

Эвелин закатила глаза.

— Конечно, запрещено, господин Кабульке, — сокрушенно проговорила я. — А как вы думали?

— Но мы же теперь в ЕС, — заметил господин Кабульке, и никто так и не понял, что он подразумевал под этим.

— Это не только незаконно, — продолжал читать нотации Оливер. — Гашиш — это так называемый легкий наркотик, но дети, как правило, начинают именно с него. А затем переходят на более сильные.

— Я знала, почему тебе нельзя об этом говорить, — сказал Эвелин. — Ты моралист. Апостол.

— Это была идея Эвелин, — жалобно произнесла я.

— Конечно, — сказал Оливер еще более неодобрительно.

— И за это м-м-могут привлечь? — поинтересовался господин Кабульке.

— Еще как, — ответил Оливер. — За то количество, что вы здесь вырастили, вы сможете провести в тюрьме остаток своей жизни.

— Да не будьте же вы так строги, Оливер, — вмешался в разговор Шерер. — Вы сами во время учебы разок-другой забили косячок и покурили его на переменке. Но мы как раз совершенно другое поколение. Когда учились мы, нам доставляло кайф одно только сознание того, что сегодня или завтра можно будет досыта наесться. И совершенно понятно, что потребности в отношении наркотиков у нас были совершенно иные.

— Но пожалуйста, не выдавайте нас вашему отцу. Он, к сожалению или к счастью, не имеет истинного представления о такой тяжелой юности, — сказал доктор Бернер.

— Как и его сын, — пробубнил Хуберт.

— Вот моя старуха обалдеет от удивления, когда узнает, что я на старости лет ступил на криминальную тропу, — расстроенно произнес господин Кабульке. — Но уж точно перестанет жаловаться на то, что я последние сорок лет веду такую скучную жизнь.

— Так-так, Эвелин, — сказал Оливер. — Значит, ты снова покуриваешь травку? Или теперь речь идет лишь о деньгах? Но меня, во всяком случае, не надо убеждать в том, что интерес к этим цветочкам у тебя чисто ботанический. И повышенный спрос на материал для научных исследований — для меня тоже не аргумент, — И, повернувшись к старикам, чеканя каждое слово, добавил: — Моя жена во время учебы в университете не случайно имела прозвище Потти![25]

— Потти! — воскликнул Шерер и закатился таким приступом хохота, словно уже успел курнуть приличную дозу травки.

— Вот именно, Потти, — совершенно серьезно повторил Оливер. — Как идут дела? Ты вырастила это для собственного употребления, Потти?

— Уже хорошо, ты, филистер. — Эвелин, улыбаясь, повернулась к старикам. — Можно подумать, что с тех пор, как он перестал быть Шитти,[26] прошел не один световой год.

У Шерера начался новый приступ хохота. Остальные тоже заулыбались. Только я смотрела на Оливера и Эвелин с открытым ртом. Это было нечто абсолютно неожиданное.

— Только я давно вышел из того возраста, — сказал Оливер. — Сегодня я уже взрослый человек и хорошо знаю, что несу ответственность перед остальным миром за определенные поступки.

— Шитти и Потти, — прохрипел Шерер, задыхаясь от хохота. — Потти и Шитти! Я давно так душевно не смеялся!

— Я тоже вышла из того возраста, — произнесла Эвелин, обращаясь к Оливеру. — И я к тому же, кажется, беременна.

— Что?! — закричал Оливер.

— Что?! — закричали хором старики и я.

— Сердечные поздравления, — сказал господин Кабульке.

— Потти беременна от Шитти, Потти беременна от Шитти, — пропел Шерер и схватился руками за живот от смеха.

— Кажется, — еще раз уточнила Эвелин.

— Ну, пора, пора, — вставил доктор Бернер. — Так часто встречаться в отеле, как это делали вы…

— А та книжка, которую я вам дал, она ведь и вправду хороша, — сказал Хуберт. — Мы с моей женой частенько заглядывали в нее.

Оливер прикусил губу. Определенно на сегодняшний день ему было многовато. Сначала эта история с шоу на телевидении, а теперь еще и известие о долгожданном потомстве. Он выглядел так, словно был не в состоянии как следует осознать происходящее.

— И что нам теперь делать? — растерянно спросил он.

— У меня дома есть тест на беременность, — сказала Эвелин. — Я могу его сделать прямо сейчас, и тогда можно будет говорить более определенно.

— Да, — с ликованием поддержал Хуберт. — Я за то, чтобы мы немедленно это сделали.

— Я тоже, — одновременно сказали доктор Бернер и Шерер.

— Может быть, вы пока полюбуетесь на свою коноплю, уважаемые господа, — сердито произнес Оливер. — В конце концов, тест на беременность — штука весьма интимная, вам не кажется?

— Жаль, — разочарованно заметил Шерер.