Непринужденный цугцванг

Тут же из глубин её памяти, как пузыри из слипшегося придонного ила, поднялись на поверхность её сознания странные слова – Ангсоц, КПСС, СДПГ, Ротфронт, Евросоюз и Комсомол, значения которых она не могла вспомнить, как не старалась.

Жуткий пиздец, одним словом. Тупик по всем направлениям.

Люсю вывели из гелендвагена и повели в сторону Лобного места, откуда уже раздавались радостные возгласы представителей модного в то время молодёжного движения «Наноцыгане», организованного после своего избрания на пост и. о. византийского кесаря бывшего мага и попа-расстриги Джона Аклабыстина, более известного под прозвищем «Иоанн Безземельный».

– Жаль, что я так и не увижу Улан-Батор! – грустно отметила про себя Люся.

Здесь необходимо на минуту прерваться, чтобы объяснить незнающему читателю, что в те времена главной мировой столицей или, как её ещё называли – Welthauptstadt, являлся метрополис Внутренней Моголии – Улан-Батор, также, как в своё время этот почётный титул когда-то носили поочерёдно Вена, Париж, Лондон и Москва.

Ярким подтверждением этого феномена являлись такие артефакты нанокультуры, как знаменитые-фильм «Последний твист-хоп в Улан-Баторе» с Джуд Лоу в главной роли и роман Сладимира Ворокина, ставший мировым бестселлером – «Увидеть Улан-Батор и умереть», ставший культовым.

Даже модная тогда группа Queers посвятила этой теме свой феерический альбом “A Night in Ulan-Bator”, получивший за короткое время статус «платинового».

Одним словом, в Улан-Батор хотели все, как когда-то наши предки хотели жить на экзотическом Бали или в имперском Лондоне.

Кроме того, Улан-Батор входил в политический союз, известный своей нано-геополитической стратегией «Ось Востока», куда помимо него вступили Москва и Пекин для противостояния англо-американским интересам.

Боже, как ей захотелось выпить в этот момент чего-нибудь отрезвляющего и дарующего забытьё, например, янтарного китайского виски со странным названием «Гленморанжи», более известного в народе как «хрен моржовый». В него и правда добавляли при изготовлении моржовый хрен, рога марала и мумиё. Вкус был так себе, но вставлял отменно, особенно в сочетании с хамовническим пивом.

Но этому было не суждено произойти, так как в репродуктор назвали её имя, и два крепких амбала в балаклавах на голове потащили её в центр сцены, где в раскалённой печи одноглазый палач нагревал до красна страшное тавро SP-QR.

Наверное, так чувствовали себя покорённые римлянами галлы или германцы, ожидавшие нанесения на их тела рабского тавро.

Ах, приходилось ли вам, мой неизвестный читатель, когда-либо бродить в кромешной тьме, под проливным дождём, неприкаянным и одиноким, и думать о судьбе своего великого языка, засранного иноземными неологизмами и прочим лингвистическим мусором?

Именно этим были сейчас заняты мысли Люси, чтобы хоть на миг отвлечься от той жути, которую ей сейчас предстояло пережить. Скажем прямо, земля уходила у неё из-под ног.

Она зачем-то гоняла в голове эти древние строки, неизвестно когда и кем написанные:

«Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах моей родины, ты один мне поддержка и опора, о великий, могучий, правдивый и свободный русский язык!

Не будь тебя – как не впасть в отчаяние при виде всего, что совершается дома».

Глядя на безразличного к чужим страданиям одноглазого, в её голове сама собой произнеслась какая-то неизвестная ей фраза, которую ей не приходилось слышать ранее:

– Mamma mia, Mamma mia, let me go! Nothing really matters to me! Anyway, the wind blows…

О чём это?

Люся приготовилась к самому ужасному в её короткой жизни. Она смирилась с происходящим.

Вот сейчас одноглазый палач извлечёт из печи раскалённое ритуальное тавро SP-QR и прикоснется к её лбу, навеки оставив на нём этот знак.

Она закрыла на мгновение свои глаза, но в этот миг услышала какой-то потусторонний шум, который заставил её открыть свои уставшие очи: откуда-то сверху, чуть ли не на невидимом небесном лифте к ней явился сам Император Новой Византии мессир Алан Маск в пурпурно-алой тоге, на которой красовался золотой символ Тесла и непонятная для неё надпись Oxymocrone, и объявил ей Императорское помилование со стороны власти.

Тут же раздались оглушительные аплодисменты и чоканье серебряных потиров. Массовые празднества начались по всей метрополии.

Рядом с Императором гарцевали на гнедых жеребцах – Герцог Безос и серый кардинал Нового Мира Биль О’Правах.

– Прямо, всадники Апокалипсиса! – пронеслось в голове у шокированной от происходящего Люси, – как у Дюрера.

Кто такой Дюрер, она, конечно, не знала, но почему-то она произнесла именно это имя. Наверное, был серьёзный чувак, раз нарисовал такой ужас.

О блять, что за поворот, хоть плачь, хоть пой! То смерть, то рождение, одним словом, полный Бардо!

– Ты прощена! – надменно произнёс Алан Маск и тут же улетел на своей невидимой ракете в космические пространства.