Неприкрытый мираж

Изумрудные глаза… Эсмеральда и Горбун из Нотр-Дама… Хьюго называл Нотр-Дам де Пари… огромный собор с каменными смотрящими горгульями… но камни не смотрят… или не так? Изумруды смотрели.

Барвелл моргнул, качая головой. Он поднял глаза, заметив, что Чак побежал, приближаясь к четырем фантастическим монументам в песке. Хрипя и тяжело дыша, он последовал за ним. Чак не видел то, что видел он — это было очевидно. Даже в момент смерти он хотел эти изумруды. Даже в момент смерти…

Каким-то образом Барвеллу удалось догнать своего спутника. Он вцепился в его рукав, останавливая его. Чак уставился на него, покачивая головой и произнося слова.

— Не подходи ближе!

— Почему нет?

— Потому что они живые!

— Ерунда. — Это было не то слово, которое использовал Чак, но Барвелл угадал его значение.

— Они живые. Разве ты не видишь? Живые скалы. С их огромным весом эта пустыня подобна воде, как озеро, в которое они могут погрузиться по своему желанию. Погрузиться и снова появиться до шеи. Вот почему они исчезли, потому что они плавали под поверхностью…

Барвелл знал, что он тратит драгоценный кислород, но он должен был заставить Чака понять.

— Должно быть, они схватили наш корабль, подняли его, чтобы осмотреть, а затем выбросили.

Чак нахмурился и сказал другое слово, которое означало: «Чепуха». Он освободился.

— Нет… не… подходи ближе…

Но у Чака был дух первопроходца. Рефлекс «схватить-сцапать-ударить-ограбить-изнасиловать». Он видел только изумруды; глаза, которые были больше, чем его живот.

И он пробежал последние пятьсот ярдов, двигаясь по песку к четырем смотревшим головам, которые ждали, смотрели и ждали. Барвелл побежал за ним — или попытался бежать. Но он мог только тяжело плестись, отмечая при этом, что огромные каменные головы были разъедены и выветрены, но не вырезаны. Ни один человек и ни один мыслящий инопланетянин не мог изваять эти образы. Потому что они были не подобием, а действительностью. Камень жил, камень чувствовал.

И изумрудные глаза манили…

— Вернись! — Кричать было уже бесполезно, потому что Чак не мог видеть его лица за пузырем. Он мог видеть только огромные лица перед собой и изумруды наверху. Его собственные глаза были ослеплены голодом, жадностью, достижением своей цели.

Задыхаясь, Барвелл все же догнал бегущего человека и развернул его.

— Держись от них подальше, — сказал он. — Не подходи ближе — они тебя раздавят, так же, как раздавили корабль…

— Ты врешь! — Чак повернулся, его оружие внезапно поднялось. — Может быть, это тоже был мираж. Но драгоценности реальны. Я знаю твои мысли, ты… Хочешь избавиться от меня, забрать изумруды себе, отремонтировать корабль и улететь. Только я далеко впереди, потому что это и мои мысли тоже!

— Нет… — пропыхтел Барвелл, вспомнив в этот момент, как один поэт однажды сказал: «Скажи «Да» жизни!», и одновременно осознавая, что уже не будет времени для дальнейшего утверждения.

Ибо оружие породило яркую вспышку, а затем Барвелл упал; он падал в поток сознания и за его пределы, в пузырящуюся черноту потока бессознательного, где не было ни каменных голов, ни изумрудных глаз. Туда, где больше не было никакого Барвелла…

Так что Чаку оставалось лишь стоять над телом своего партнера у основания большой каменной головы; стоять и улыбаться с триумфом, пока дым поднимался, словно перед алтарем бога.

И, как гигантский бог, камень принял жертву. Недоверчивый, Чак наблюдал невероятное — он увидел, как скала раскололась, увидел, как разверзлась громадная пасть, когда голова опустилась и сглотнула.

Затем песок снова стал ровным. Тело Барвелла исчезло.

Понимание пришло с опозданием. Чак повернулся, чтобы бежать, зная, что эти головы живые. И когда он побежал, ему пришло видение, как эти циклопические существа роются в песке, купаясь под поверхностью равнины и поднимаясь по своему желанию, чтобы изучать тишину их обители страха. Он мог видеть, как появляется большая каменная лапа, чтобы нащупать их корабль; теперь он знал, откуда появились зазубрины на его смятых боках.

Это были просто следы гигантских зубов. Зубы во рту, который попробовал на вкус, а затем выплюнул не понравившийся предмет; рука отбросила корабль в сторону, как смятую игрушку, плывущую по поверхности песка.

В это мгновение Чак думал, как думал Барвелл, и затем эта мысль преобразилась в реальность. Гигантская лапа появилась из песка перед ним, когда он бежал. Она подхватила Чака и швырнула его в каменный рот.

Был звук камня, похожий на глоток, а затем тишина.

Четыре головы повернулись, чтобы снова смотреть — смотреть в небытие. Они молча смотрели долгое-долгое время сквозь нестареющие изумрудные глаза, ибо что такое вечность для камня?

Рано или поздно, еще через тысячу лет — или миллион, какое это имеет значение? — прибудет другой корабль.