Неправильный рейд (СИ)

Я юркнула в угол, проклиная вызванную препаратами медлительность. Вокруг меня, отрешенно глядя в тарелки, сидели порядка тридцати парней. Я была единственной девушкой и, конечно, родители ни секунды не переживали за честь дочери. Отлучение действовало прекрасно, многие не то чтобы играть не хотели, им и жить уже надоело.

К сожалению, и этот день для меня очень быстро кончился. После завтрака нам раздали пластиковые стаканчики с пилюлями. С большим трудом я все-таки дошла до своих апартаментов.

Сквозь туман памяти всплыли слова санитара: «Здесь мы завтракаем».

Хочу попасть на ужин, черт возьми!...

* * *

Недели тянулись от завтрака к завтраку. На заспанные физиономии смотреть не хотелось. Еще хуже становилось при мысли, что сама выгляжу так же.

В этот день на завтрак была гречка, а к кофе нашлись даже пара пакетов молока. Подозрение стало закрадываться после того, как нам не выдали стаканчики с дозой.

И действительно, после завтрака стали приезжать родители. Конечно, они не должны были видеть зомби вместо любимых чад. Плевать, что чада находились здесь не по собственной воле.

— Это тебе же во благо, — рыдала чья-то мать, повиснув на шее сына. Сын косился на залитое дождем окно, иногда кивал.

Моих не было. Входные двери по случаю не были заперты, и, не смотря на слякоть, я решилась на прогулку. Оказалось, что не я одна бесцельно шаталась по лужам. Многие, не поднимая глаз, ходили кругами по узким дорожкам. Говорить не хотелось. На цветных лошадках с невообразимой для детской карусели скорости вокруг меня кружила моя же память.

Я остановилась возле мокрой скамьи, пытаясь сдержать тошноту из-за головокружения. Заметила на скамье парня.

— На чем сидела? — хрипло спросил парень, не глядя в мою сторону.

— Варкрафт.

— Эльф 80-того уровня, — кивнул он.

— А сам?

— Такой же задрот. Ох, извини…

Он успел наклониться к кусту, и его вырвало. Я собрала все силы в кулак.

— На чем попался? — спросила я, когда он, бледный, отодвинулся от куста как можно дальше.

— Получил все достижения.

— Все? — изумилась я.

— Даже редких рыб выловил… Всем твинкам. А ты?

— Тоже рыбалка, — вздохнув, ответила я. — Черт возьми, а где ты нашел тухлую блестящую рыбку? Я…

Мой голос сорвался.

Для получения достижения мне не хватало только этой рыбки. Целую неделю я просидела перед монитором, не отрывая взгляда от подрагивающего поплавка. Только еженедельное техническое обслуживание помогло маме уложить меня, неспособную сопротивляться, в постель. Медики из скорой поставили какую-то питательную капельницу и провели серьезную беседу. Все бы ничего, но скорую маме приходилось вызывать еженедельно. В дни техобслуживания. Тот день был последней каплей, и я оказалась в клинике, где лечили таких, как я, от зависимости к онлайн-играм.

— У меня был специальный ритуал перед тем, как я садился рыбачить. Но я не расскажу его тебе. Я очень суеверен, — скупо добавил парень.

— Что? — растерялась я. — Даже сейчас? Посмотри вокруг, если еще не понял. Ты к компьютеру близко не подойдешь. Если вообще выйдешь отсюда.

Его лицо было непроницаемо.

— Да пошел ты…

Он остался сидеть под дождем. Потом в столовой — а в день открытых дверей у нас все же был ужин, — я пыталась найти его лицо среди других, но так и не вспомнила, как он выглядел.

2. Поиск спутников.

Череда безликих дней прервалась визитом санитара.

— Переводят! — рявкнул он.

— Куда?

— Во второй корпус. Давай живее!

В больнице, выстроенной буквой П, отчего-то первая палочка считалась вторым корпусом, а вторая — наоборот, первым. До этого я была в первом и даже не думала, что они могут чем-то отличаться. Оказалось, если отлучение проходило благоприятно, с тяжелых лекарств тебя переводили на тяжелые разговоры и групповые терапии.

На лицах во втором корпусе проскальзывал интерес, некоторые парни даже провожали взглядом, отчего хотелось потянуть санитара за руку и сказать: «Дяденька, можно мне обратно?». Слышны были тихие разговоры и даже смех. В какой-то момент подумалось, что лечение мое закончилось, не так уж трудно это и было, скоро домой и опять за рыбалку. Но только в психической больнице — где корпуса нумеруются задом наперед, — в шаге от свободы понимаешь, как ты на самом деле далек от нее. Во втором корпусе люди могли жить месяцами.

Проницательные психотерапевты следили за тобой и днем, и ночью. Даже когда подопечный скакал под потолком, доктор мог и слова не вымолвить. Только записывал все в блокнотик. Для графомании всегда находился повод. Вышедший из спячки первого корпуса организм не оставался в долгу — он выдавал фокусы на каждом шагу и вообще был только рад вниманию.