Неправильный рейд

— Артем бредил побегом, — продолжил Делавер. — И рано или поздно он заразил и меня этой мыслью. Но я не соглашался на придуманный им план. Этот загадочный план Артема! Знаешь, в чем он состоял? Артем очень много времени проводил в карцере, но ни кому не казалось это подозрительным. Он специально выводил из себя врачей и медсестер, огрызался санитарам, но Паша списывал это на горячность характера. И все верили. А в один из своих первых визитов в карцер он отодрал мягкую обшивку стен и увидел маленькое окошко, заколоченное фанерой. Очень много времени ушло на то, чтобы научиться контролировать себя, когда тебе колют двойную дозу транквилизаторов. Но у Артема было дьявольски сильное здоровье. Он научился и этому. Артем не собирался помогать бежать всем вам. Ему всего-то нужно было, чтобы в нужный день вы отвлекли санитаров, Шахраз, всех кого только сможете, от него самого, заключенного в карцере. Он сам выбрал этот день, а вы повелись.

— Артем сбежал? — тихо спросила я. — В тот день, когда мы….

Я снова увидела избитых санитара и медсестру, перепуганного Пашу, Валеру с горящими простынями.

— Да, — просто ответил Делавер. — Этого никто не заметил, как он и рассчитывал. Еще бы, в той суматохе.

— Но Паша… Они ведь были заодно?

— Артем никому не прощал ошибок. После исчезновения Артема из игры, что сделал Паша? Взялся за управление гильдией? Может, стал сам водить рейды? Нет, ничего этого он не сделал. Он перевелся в топовую гильдию и спокойно продолжил играть. Артем не простил ему этого поступка, для него гильдия была всем.

— Почему?… Почему он не высказал все Паше?

— Зачем? — пожал плечами Делавер. — Высказав все, Артем настроил бы его против себя. А посвящая его в свои планы — пусть даже ложные, Артем был уверен, что Паша возьмет роль лидера на себя, если его не будет рядом.

— Но ты? Если ты все знал, то почему не остановил нас? Пострадали люди, потому что ты промолчал!

— У меня был свой план, который для прямолинейного Артема казался слишком хитрым. Хотя мы ненавидели друг друга, ничто не мешало нам обсуждать планы друг друга.

— Планы, планы, планы! Чертовы планы! Там люди пострадали, слышишь? Я до сих пор не знаю, живы они или нет. Нас всех чуть не убил этот псих Валера, а ты так спокойно рассуждаешь!

— Вы все на свободе только благодаря мне. Ты и десятки ни в чем не виновных людей, которые сходили с ума в том месте, где их должны были неизвестно от чего лечить! Ты знаешь, что вам всем колола Шахраз? Экспериментальное лекарство! Даже Иллидан не знал об этом.

— Тогда в карцере? Мне тоже?

— Да! Тебе и многим другим!

Я замолчала. Делавер глубоко вздохнул.

— Я не знал об этом лекарстве, когда стал втираться Шахраз в доверие. Это было давно, почти сразу после того, как я попал туда. Но однажды она пожаловалась, что ее компьютер страшно тормозит, а я предложить посмотреть. Это было моей первой маленькой победой и только началом большого пути, который оказался слишком сложным для Артема. Я не мечтал сбежать. Я хотел закрыть всю клинику, чтобы освободить всех, как бы пафосно это не звучало.

— Закрыть клинику? — повторила я эхом. — Разве тебе удалось закрыть клинику?

Делавер долго не отвечал.

— Да. Мне это удалось.

Мое сердце перестало биться.

— Как? — прошептала я.

— Я старался быть возле компьютера Шахраз почти все время — находил какие-то вирусы, неправильные программы. И завел в Сети блог. Да, так просто. Я написал всю правду, что пишу из сумасшедшего дома, что нас лечат неправильно, что нельзя принудительно лечить от игромании. Тогда я еще не знал об экспериментах Шахраз. Но даже когда узнал, долго держал это в секрете. Мой блог очень быстро стал невероятно популярным, журналисты даже пытались брать у меня виртуальные интервью. Я выжидал. Когда я собрал все доказательства, я выложил это в Сеть. Прошло несколько дней, но никакой реакции не было. Я думал все пропало, но потом начались беспорядки и уж на них-то журналисты слетелись как мухи. Бедный Иллидан, он действительно ни о чем не знал, но теперь ему предстоят долгие судебные разбирательства. Для Шахраз с доказательствами, которые я собрал, все пройдет быстрее. Пациентов клиники проверили по всем стандартам общей психологии и у редких единиц нашли действительные отклонения. В том числе у дочери Иллидана, Насти. Ее уже перевели в специальное заведение.

— А Валера?

— Валеру будут проверять на вменяемость, и уже потом определят, проведет он свои дни за решеткой тюрьмы или очередной психушки.

Я смотрела на Делавера во все глаза и никак не могла осмыслить услышанное. Вот он сидит передо мной, тот, кого считали сначала трусом, потому что он не соглашался на побег, а потом — предателем. Тот, кто вернул детей родителям. Единственный, кто все проведенное время в клинике, был у себя на уме и двигался строго вперед. Делавер тоже не сводил с меня глаз. Наверное, я должна была что-то сказать, что-то более серьезное, чем простое:

— Ух, ты.