Неправильный лекарь. Том 2

В управлении полиции нас немедленно проводили к главному полицмейстеру. Рабочий день только начинался, а Белорецкий уже давно был на месте и ждал нас. Вот это я понимаю ответственность и профессионализм. Кабинет Павла Афанасьевича оформлен со вкусом, но без излишеств. Никакой золочёной лепнины или антикварных картин, но зато были тёмно-зелёные шёлковые обои и резные панели из морёного дуба. Он встал со своего места, когда мы вошли, приветствовал и усадил за стол, примыкающий к его рабочему месту.

— Мои сотрудники вкратце посвятили меня в ваши ночные приключения, — сказал он, усаживаясь на своё кресло. — Но хотелось бы всё же услышать это из первых уст.

О, Боже! Снова-здорово! А кому сейчас легко? Я тяжко вздохнул и выложил всё по пунктам. Павел Афанасьевич слушал меня внимательно, не перебивая, а это тоже искусство, которым не все обладают. Зато так информация в голове оседает структурно, а не взбитая миксером уточняющих вопросов. А вот когда я закончил, пошли вопросы, чтобы имеющуюся картину полноценно дополнить.

— Александр Петрович, вы упомянули, что голос спасшего вас незнакомца показался знакомым, — вкрадчиво начал он, словно боялся спугнуть что-то очень важное. — Может вы сможете предположить, кому он принадлежал?

Я сделал вид, что задумался и усердно тёр висок, уставившись в стол прямо перед собой. Я уже решил не говорить напрямую, что это был Андрей, а лишь упомянуть, что показалось, что голос принадлежит ему. Можно было бы по идее и не юлить, но я столько раз повторил версию с голосом, что сейчас переобуваться ни к чему. Пусть уж будет так, я так решил.

— Павел Афанасьевич, я конечно не на сто процентов уверен сейчас, но тогда мне показалось, что это голос Боткина Андрея Серафимовича, моего приятеля. Возможно это звучит глупо, он лекарь, а не боевой маг, но мне кажется, что это был он. У вас ведь есть какие-то способы проверить эту информацию?

— У нас есть способы, чтобы проверить любую информацию. Только вот некоторые из этих способов требуют особого допуска и разрешения. Конкретно в этом случае у нас нет прав применять их. Если и другие показания, и улики будут выводить нас на эту версию, мы обязательно проверим. А так, просто будем иметь ввиду, возможно вызовем его на собеседование, если следствие зайдёт в тупик.

— Ясно, — кивнул я. — Но мне добавить больше нечего.

— Я вас понял, Александр Петрович.

— Ну, если уже всё выяснили, — взял слово отец, прервав минуту молчания, — то может мы можем идти? Нас ждёт непростой рабочий день, Александр готовится к повторному заседанию коллегии и ему надо много практиковаться.

— А вот тут как раз-таки появляются нюансы, — задумчиво произнёс главный полицмейстер. — Вы уже достаточно рисковали своими жизнями. Оставив вас в привычной для вас среде, мы, как оказалось, не можем гарантировать вашу безопасность, а вследствие этого мы просто обязаны вас спрятать где-то, где ваши враги не смогут вас найти.

У меня всё похолодело внутри. Это что же получается? Нас сейчас где-то спрячут по программе защиты свидетелей до полного выяснения дела и плакала моя практика, мои планы и заседание коллегии, на котором мне должны вернуть статус лекаря. Павел Афанасьевич безусловно прав, обеспечить нашу безопасность они не могут и это уже доказано двумя несостоявшимися покушениями. И не состоялись они опять же не благодаря им. Да, плакали мои планы, но если следующее покушение будет более успешным, то и планы строить будет некому. Так что как ни крути и не сопротивляйся суровой действительности, а придётся делать так, как говорит Белорецкий.

Глава 9

— Павел Афанасьевич, — бесцветным просевшим голосом заговорил отец. — Вы абсолютно правы, что нам стоит на какое-то время залечь на дно, но как же моя клиника? Мне даже некого оставить вместо себя. Единственный человек, которому я мог бы доверить работу — это Виктор Сергеевич, но его тоже чуть не убили и ему здесь оставаться нельзя. Если мы все сейчас исчезнем, в клинике останется несколько молодых лекарей и мастер души.

— Жизнь дороже клиники, Пётр Емельянович, — возразил полицмейстер, хотя понимал, что все в глубине души с ним согласны, просто никак не могут принять мысль, что надо сильно изменить свою жизнь на какое-то время. — С этого момента вы выключаете свои телефоны и больше ими не пользуетесь. Вам выдадут другие, с которых вы не будете звонить своим друзьям и знакомым ни под каким предлогом, будете использовать только для связи между собой и со следственными органами. Ваши вещи мы соберём сами под видом обыска и поиска улик. В клинике можем сами определить человека, который возьмёт на время управление в свои руки.

— Тогда, — начал отец и снова запнулся. — Если возможно, назначить главным на время нашего отсутствия Корсакова Бориса Владимировича.

— Вот видите, Пётр Емельянович, — улыбнулся полицмейстер, — безвыходных ситуаций не бывает.

— И как надолго это всё? — спросила мама, с трудом справляясь с нахлынувшими эмоциями.