Неправильный лекарь. Том 1

— У меня уже вчера такие мысли были, что пора заканчивать. Думал сегодня вам об этом сказать. После последнего сеанса в голове только мусора прибавилось, а важные вещи вспомнить не могу. Давайте уж попробуем эту методику. Надеюсь это не больно?

— Физическая боль отношения к процессу не имеет, но будет очень неприятно, будь готов.

Я не раздумывая кивнул, постарался расслабиться и закрыл глаза. Мне на лоб легли неожиданно холодные пальцы мастера, я даже чуть не подскочил от неожиданности, но он быстро меня успокоил, сказал, что так надо. Я даже не заметил, как быстро заснул. Холод распространялся по всему телу, меня безбожно колотило в ознобе. Об мои мурашки можно точить боевые топоры. Вокруг меня снег, темнота и сильный пронизывающий ветер. Странно, зачем погружать меня в столь странный сон? Но в тот момент мне всё казалось максимально реальным. В том числе мурашки.

Внезапно я увидел сквозь метель какой-то отсвет и направился в его сторону по колючему снегу босиком. Сначала мне показалось, что это чьё-то окно, но, когда подошёл вплотную, увидел уютную комнату, отделённую от меня невидимой стеной. Нарядная маленькая девочка с пышной каштановой шевелюрой, на которой красовалась изящная шляпка, как у взрослой дамы. Скорее всего это её день рождения. Ну точно, на столе стоит торт с четырьмя свечками. Открылась дверь справа, зашли красивые и нарядные мужчина и женщина, с ними светловолосый паренёк лет восьми. У пацана в руках знакомого вида белый плюшевый медведь, которого он дарит младшей сестрёнке, а та плачет от счастья и бросается ему на шею. Мальчик с удовольствием отвечает на объятия, видно, что брат с сестрой любят друг друга и я понял, что это я и Катя, а рядом стоят ещё молодые родители. Да, здесь мать ещё больше похожа на современную Катю. Точнее наоборот, Катя похожа на неё.

Картинка резко смазалась и исчезла, оставив передо мной лишь светящийся квадрат, а буран вокруг меня всё крепчал. Я уже перестал чувствовать пальцы на ногах и на руках. Старался растирать себя, чтобы хоть как-то согреться. Картинка снова пришла в движение, мальчик с девочкой играют в песочнице, им стало примерно на два года больше. Видно их тёплые отношения, полное отсутствие конкуренции, только забота друг о друге. Смена картинки. Кате уже лет пятнадцать на вид, она стоит на ступеньках театра, оглядываясь вокруг, словно кого-то потеряла. Догадываюсь, кого она потеряла. Это я должен был пойти с ней на спектакль. Но, вместо того, чтобы исполнить обещание укатил с друзьями. Девушка в слезах, рвёт билеты и убегает в темноту.

Появилась картинка, как я вышел тайком за калитку и сел в ту самую машину, за которой наблюдал вчера. Передо мной Проскурин. Вежливая улыбка, хитрые глаза. Из-за его спины на меня смотрит ещё кто-то, от кого я чувствую угрозу. Но полностью лицо рассмотреть не получается, только глаза. А ещё в машине сидит та самая дамочка, в моём столе целая кипа листов с её изображением. Она мне приветливо улыбается, мне кажется это наигранно, не искренне. Так вот ради чего я обманул сестру и уехал с друзьями? Проскурин вручает мне знакомую жестяную коробочку, дама кокетливо смеётся, а неизвестный за спиной Тимофея хищно улыбается одними глазами в предвкушении победы. Над кем, надо мной?

Снова смена декораций. Манипуляционная, на столе лежит раненая девушка и истекает кровью. Вижу себя со стороны, лицо без эмоций и волнения, даже с лёгким налётом скуки. Прикладываю руку к ране, девушка начинает кричать от боли и теряет сознание. Кровотечение из раны усилилось, вижу, как она умирает. На лице у моего двойника лишь злость и раздражение, ни малейшего сожаления о содеянном. Картинка резко поблекла, меня подхватило снежным вихрем и швырнуло в пустоту.

Я резко глубоко вдохнул и открыл глаза. Подпрыгнуть на кресле мне не дала рука Бориса Владимировича. С помощью дыхательной гимнастики я начал бороться с сердцебиением, стараясь успокоиться.

— Я так понимаю, этот сеанс больше помог? — вкрадчиво поинтересовался Корсаков.

— О, да! — ответил я и попытался встать, но его ладонь снова прижала меня к спинке кресла.

— Не стоит торопиться, — спокойно ответил Корсаков на мой недоумевающий взгляд. — Процедура мобилизует многие скрытые резервы организма и его функции в ближайшие несколько минут находятся в раздрае с реальностью. По быстро меняющемуся выражению твоего лица я никак не могу понять, ты удовлетворён полученной информацией или не очень?

— Ну, как сказать, всё я конечно не вспомнил, но некоторые ключевые моменты начали прорисовываться. Думаю, на этом лучше пока остановимся, а если понадобится, то повторим, хорошо? Поздно не будет?

— С этой процедурой никогда не поздно. Если ты перенёс её хорошо, то к стандартному варианту возвращаться нет смысла. Да с ним через пару дней уже будет поздно.

— Понял. Буду действовать по обстоятельствам. А что по поводу дара?

— Я думал, что ты уже всё знаешь, — хмыкнул он.

— Кое-что знаю, но хотелось бы услышать ваше мнение.