Неправильные

— Что нового? У тебя.

Никак не могу понять его настроение. Злится? Усмехается? Или нервничает?

— Мм… Ничего, — отвечаю я, разведя ладонями. Боже, я даже сама не верю своим словам. Вот-вот, и мой голос превратится в тонкую струну, издающую противный писк. — Мне надо собираться.

— Собирайся, — отвечает он тут же, безразлично пожимая плечами и продолжая сканировать меня. Мне кажется, что я даже вижу вместо черных глаз красные лучи прожигающего лазера.

Опять пауза, атмосфера вокруг накаляется. И когда я уже слышу стук собственных зубов, потому что все во мне дрожит, а нервы пляшут дикий танец каких-нибудь аборигенов, я подскакиваю с кресла и ставлю руки в боки.

— Зачем ты приехал?

— А я-то думаю, ну когда же ты лопнешь, как шарик!

— Чего тебе надо, Марк?

— А ты груба, однако.

Мне хочется запульнуть ему в лицо что-нибудь тяжелое, но я только громко и нервно выдыхаю и больно впиваюсь пальцами в бедра.

— Тебя я хочу видеть меньше всего, так что будь добр, исчезни.

Марк нагло усмехается, а потом долго смотрит на меня не то серьезными, не то оценивающими глазами.

— Интересное место, — говорит он, нарочито медленно обведя взглядом палату. — Очень интересное. Твоя машина уже в ремонте, но не нужно благодарить меня.

Самодовольный кретин.

— Ничего не хочешь мне сказать? — вдруг спрашивает он тяжелым голосом и делает шаг в мою сторону. — Или мы так и будем ерундой заниматься?

— Не понимаю, о чем ты.

— Дурочку из себя строишь, да? — огрызается он, нахмурив темные брови. — Выкладывай.

— Уходи, Марк. Мне нужно собираться.

— Сложить помаду и зеркальце в сумку? Ну да, на это уйдет много времени.

Как я ни старалась скрыть от Марка свою беременность, а судьба все равно подставила мне подножку. Мне оставалось провести в городе еще два дня, а потом бы я уехала к маме с бабулей, и миновал бы еще один месяц…

А что теперь?

Марк узнал о моем положении и пришел спросить об этом лично меня. Но зачем? Снова высыпать на мою голову мешок с оскорблениями и убедиться, что ребенок не его? Что ж, вполне вероятно. Он ведь пожизненный эгоист. Но почему-то от мысли, что ему нужно лишь это, мне хочется плакать.

Гляжу на непроницаемое мужское лицо и ловлю себя на мысли, что точно знаю, в каком именно месте на щеке появится та самая ямочка, если Марк улыбнется.

И вдруг в голову приходит невероятная мысль, от которой хочется скорее собрать чемодан и бежать куда подальше.

Что, если он пришел заявить свои права на ребенка? Нет, нет, этого не может быть. Он слишком ненавидел меня со дня нашей последней встречи и был уверен, что я переспала с многими мужчинами, так что, рассуждая его мыслями, отцом ребенка может быть кто угодно. Я ни за что не отдам ему своего малыша.

Он мой и только мой.

— Уходи, — твердо говорю я и подхожу к двери.

Как только прикасаюсь к ручке, руки Марка хватают мои плечи, и он разворачивает меня лицом к себе. Марк склоняется надо мной, прижав рукой дверь, а я судорожно вдыхаю аромат знакомого мужского парфюма и мяты.

— Я никуда отсюда не уйду, пока ты не перестанешь вести себя как ненормальная. Я задам тебе всего один вопрос, а ты честно на него ответишь. Хорошенько подумаешь и ответишь. Если ты соврешь мне, я увижу это в твоих глазах, и тогда ты очень сильно пожалеешь. Уж я-то позабочусь об этом. Все поняла?

Едва заметно киваю, стараясь не смотреть в пронзительные глаза. Сейчас он спросит, от него ли ребенок, и я скажу, что нет. Я отвечу уверенно, и моя ложь не будет замечена.

Нужно выровнять спину, при ответе смотреть прямо в глаза. Не колебаться.

— Когда тебе будет удобно переехать ко мне?

— Что? — едва не давлюсь собственной слюной.

— Я задал тебе вопрос. Ты должна ответить.

Издаю нервный смешок, бросаю взгляд на серьезное и немного озадаченное лицо Марка, и начинаю хохотать так громко, что самой становится страшно от такого не вполне объяснимого проявления чувств.

— Может, тебя в другую больничку надо было определить? — рычит Марк, а я закатываюсь в истерическом смехе. Он крепко хватает меня за плечи и несколько раз встряхивает. — Отвечай мне.

— Думаешь, я совсем… — хохочу я, не в силах закончить фразу. Немного отдышавшись, смотрю в темные обозленные глаза и с трудом придаю голосу серьезность и уверенность: — Я видеть тебя не могу, а уж жить с тобой и подавно.

— Наверное, ты еще не поняла, что нас связывает нечто большее, чем просто неделя незабываемого секса?! — взрывается он, приблизив ко мне свое лицо. — Если бы ты не была такой законченной эгоисткой и рассказала мне правду раньше, то и разговоров бы сейчас не было!

— При чем здесь вообще переезд, я понять не могу? Спроси то, что ты действительно хочешь знать! — взрываюсь я, оттолкнув его от себя.

— А я и спросил то, что меня интересует, Лера. Потому что я знаю, что этот ребенок — мой.

Меня бросает в жар, и я тут же отворачиваюсь.

— А теперь будь взрослой девочкой и еще раз подумай над моим вопросом. Вразумительно.

— Пошел ты.

В дверь стучат. Марк спокойно открывает ее, и по палате тут же разносится его тяжелый и недовольный вздох.