Непокорëнные (СИ)

Торжественные речи провозглашались Советниками одна за другой со временной трибуны, установленной возле входа в парк, пока ещё преграждённого красной лентой. Речи, похожие друг на друга все как одна, похожие на тысячи других, возносящих хвалу благодеяниям Всеединого Владыки, речи, в которых без труда можно было предугадать, какое слово или даже предложение прозвучит следующим. Монументально тяжёлые, торжественно холодные, единственно возможные.

Быть может, виной тому было низкое небо, желающее того и гляди разразиться дождём или снегом, или чёрные остовы молодых деревьев, обглоданные долгой зимой, но телезрителя, наблюдавшего из своего дома за происходящим, наверняка могло терзать сомнение, не сломался ли его экран, показывая всё в приглушённых, чёрно-белых тонах? И лишь алая лента, рассекавшая пополам черноту ворот, была единственным, что не дало бы ему в этом окончательно увериться.

Честь перерезать ленту выпала, как ответственному по данной территории, Советнику двенадцатого квартала. Сдержанные аплодисменты нарушили опустившуюся на минуту тишину, после чего мужчина в темно-коричневой форме отошел в сторону, передавая кому-то ножницы вместе с лоскутом алой ткани, и уверенным движением нажал кнопку крошечного пульта дистанционного управления, не подозревая, что на другом конце Среднего Сектора тоненькая школьница по имени Рона Валтари, сидящая в комнате родителей перед телеэкраном, испуганно зажмурила глаза, почти с головой спрятавшись в потрепанный плед, и затаила дыхание.

Белое полотно, скрученное жгутом на арке входа, с хлопком развернулось, демонстрируя всему эфиру яркую надпись, крупно выведенную красной краской:

“Любите. Говорите. Будьте Людьми”.