Непобедимый

— Время от времени я пересчитывал людей. Я был в прикрытии, должен был их охранять, понимаете… Но ведь все они были в масках, все друг на друга похожи, а комбинезоны, измазанные глиной, потеряли свой цвет. В какой-то момент я недосчитался одного человека. Я собрал всех, и мы начали искать его. А Кертелен был очень обрадован своим открытием и ушел дальше… Я думал, что он свернул в какой-нибудь боковой коридор… Там много всяких закоулков, но все короткие, неглубокие, хорошо освещенные… Вдруг он вышел на нас из-за поворота. Уже в таком состоянии. Нигрен был с нами, он думал, что это тепловой удар…

— Что же с ним случилось?

— Он без сознания. Хотя нет, он может ходить, двигаться, но с ним нельзя установить контакта. Кроме того, он утратил речь. Вы слышали его голос?

— Да.

— Сейчас он вроде немного устал. Сначала было еще хуже. Он не узнавал никого из нас. В первый момент это было самым страшным. «Кертелен, куда ты исчез?» — окликнул я его, а он прошел мимо, как будто оглох, прошел между нами и пошел вверх по оврагу, но такой походкой… Так что у всех мороз прошел по коже. Словно его подменили. Он не реагировал на оклики, и нам пришлось за ним гнаться. Что там делалось! Короче говоря, его пришлось связать, иначе бы нам не удалось его доставить сюда…

— Что говорят врачи?

— Как обычно, говорят по-латыни, но не знают ничего. Нигрен вместе с Саксом у командира, можете у них спросить…

Гаарб, тяжело ступая, ушел, наклонив голову. Рохан поднялся наверх, в рубку. В ней было пусто, но, проходя мимо картографической каюты, он услышал сквозь неплотно закрытую дверь голос Сакса и вошел.

— Как бы полная потеря памяти. Впечатление именно такое, — говорил нейрофизиолог.

Сакс стоял спиной к Рохану, рассматривая рентгеновские снимки, которые держал в руках. За столом над открытым бортовым журналом сидел астрогатор, опершись рукой на стеллаж, плотно набитый свернутыми звездными картами. Он молча слушал Сакса, который медленно укладывал снимки в конверт.

— Амнезия. Но исключительная. Он утратил не только память, но и речь, способность писать, читать… Это даже больше, чем амнезия, это полный распад, уничтожение личности. От нее не осталось ничего, кроме самых примитивных рефлексов. Он может ходить и есть, но только в том случае, если пищу всунуть ему в рот. Берет, но…

— Он видит и слышит?

— Да. Наверняка. Но не понимает того, что видит. Не отличает людей от предметов.

— Рефлексы?

— В норме. Это повреждение центральное.

— Центральное?

— Да, мозговое. Как будто полностью стерты все следы памяти.

— Значит, тот человек с «Кондора»?..

— Да. Теперь я в этом уверен. Это то же самое.

— Однажды я видел нечто подобное… — совсем тихо, почти шепотом сказал астрогатор. Он смотрел на Рохана, но не обращал на него никакого внимания. — Это было в пространстве…

— А, знаю! Как мне не пришло в голову! — возбужденно воскликнул нейрофизиолог. — Амнезия после магнитного удара, так?

— Да.

— Никогда не сталкивался с такими случаями. Знаю их только теоретически. Это бывало давно, во время прохождения на большой скорости через сильные магнитные поля?

— Да. Но в своеобразных условиях. Важна не только напряженность поля, но его градиент и скорость происходящих изменений. Если в пространстве есть большие градиенты, а встречаются очень резкие скачки, — приборы обнаруживают их на расстоянии. Раньше приборов не было…

— Верно… — повторил врач. — Верно… Аммерхатен проводил такие опыты на обезьянах и кошках. Он подвергал их действию магнитных полей огромной силы, и они теряли память…

— Да, ведь она связана с электрической активностью мозга…

— Но в этом случае, — громко заговорил Сакс, — кроме рапорта Гаарба у нас есть показания всех остальных членов группы. Мощное магнитное поле… ведь это должны быть, очевидно, сотни тысяч гауссов?

— Сотен тысяч не хватит. Нужны миллионы, — безучастно ответил астрогатор. Только теперь его взгляд остановился на Рохане. — Войдите и закройте дверь.

— Миллионы?! Но разве наши приборы не зарегистрировали бы такого поля?

— Постольку поскольку, — ответил Хорпах. — Если бы оно было сконцентрировано в очень малом пространстве, — скажем, имело бы объем, как этот глобус, — и если бы оно было экранировано снаружи…

— Одним словом, если бы Кертелен всунул голову между полюсами гигантского электромагнита?..

— И этого мало. Поле должно колебаться с определенной частотой.

— Но там не было никакого магнита, никакой машины, кроме проржавевших обломков, ничего, только промытые водой овраги, гравий, песок…

— И пещеры, — мягко, словно безразлично, добавил Хорпах.

— И пещеры… Неужели вы думаете, что кто-то его затащил в такую пещеру, что там есть магнит, — нет, ведь такое…

— А как вы это объясните? — спросил командир так, будто ему надоел этот разговор.

Врач молчал.