Непобедимая жара

Хит открыла файл, в котором были изложены подробности убийства Джина Хаддлстона-младшего, блудного сына знаменитого голливудского актера, обладателя нескольких «Оскаров». Единственный отпрыск знаменитости, несмотря на свое богатство и беззаботную жизнь, стал алкоголиком, вылетел из двух колледжей за сексуальные скандалы и употребление наркотиков, затем стал их распространять. Закончилось все насильственной смертью. Никки поискала фотографии электрических ожогов, о которых говорила Лорен Пэрри, но ничего не нашла. По привычке она просмотрела страницу с именами детективов, занимавшихся делом, чтобы проверить, не знает ли она кого-либо из них. Когда она увидела фамилию человека, возглавлявшего расследование, сердце у нее сжалось.

Хит откинулась на спинку кресла и неподвижным взглядом уставилась на экран.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Хит щелкнула на крошечный красный квадратик и закрыла файл с делом Хаддлстона, затем позвонила Лорен Пэрри. Она постаралась не думать о своем открытии, чтобы не поддаваться сомнениям, которые могли удержать ее от разговора. Именно так действуют хорошие копы: нужно собирать факты, но при этом доверять интуиции.

— Это ты? — удивилась Лорен, подняв трубку. — Ты что-то забыла? Только не говори, что оставила ключи. В прошлый раз я нашла их… нет, тебе лучше не знать, где именно.

— Ты права, но ключи со мной. — Несмотря на то, что поблизости никого не было, прежде чем продолжить, Никки огляделась. — Послушай, я видела сегодня утром, что ты очень загружена…

— Да-да, у тебя что-то срочное?

— Воротничок священника. На котором пятно крови. Не могла бы ты заняться им в первую очередь?

— У тебя появилась версия?

Перед глазами Никки стоял пластырь на пальце капитана Монтроза. Она хотела было сказать: «Надеюсь, что нет», но вместо этого произнесла:

— Кто знает? Нужно кое-что проверить.

Никки услышала в трубке шелест бумаги, затем Лорен ответила:

— Хорошо, постараюсь побыстрее. Но ты же понимаешь, что анализ все равно займет какое-то время.

— Тогда начинай немедленно.

— Ладно, буду гнать изо всех сил. — Лорен хмыкнула и продолжила: — Пока мы говорили, я отправила тебе свой отчет. — Никки взглянула на монитор и увидела входящее письмо. — Обрати внимание на новый факт. Техники прочесали камеру пыток, нашли несколько волос, но главное — обнаружили нечто напоминающее кусочек ногтя.

Никки вспомнила труп священника, — все ногти были целы. Подруга это подтвердила:

— Я только что дважды осмотрела тело; ни на руках, ни на ногах нет сломанных ногтей.

— Значит, это, возможно, ноготь того, кто его пытал, — произнесла Хит. — Если, конечно, он не остался от предыдущих посетителей.

Такая вероятность делала найденную улику неубедительной, однако она могла дать новую ниточку в расследовании. Лорен предложила провести также срочный анализ ногтя, затем попрощалась.

— Ну, как у тебя идут дела? — спросила Никки, войдя в помещение для работы с аудио- и видеоматериалами — переоборудованный чулан, где Таррелл просматривал видеозапись с камеры, установленной в «Опасных связях».

— Тружусь изо всех сил, детектив, — ответил тот, не отрывая взгляда от монитора. — Как ни странно, посетителей немного, так что я стремительно приближаюсь к концу.

— Именно поэтому ты у нас медиакороль. — Хит обошла стол и пролистала распечатки фотографий посетителей клуба, сделанные детективом. — Отец Граф не попадался?

— Лица его я не видел, — сказал Таррелл. — Кстати, здесь с лицами вообще туговато. Глянь-ка на этого парня на поводке, в маске с молнией вместо рта! Будто смотришь вырезанные сцены из «Криминального чтива».

— Или «Победителей шоу»,[25] — пробормотала Хит, рассматривая снимок. Из десятка людей на фотографиях Таррелла Никки узнала только уборщиков и Роксан Пельтц. Она положила просмотренную стопку около принтера. — Мне нужно показать их экономке священника. Ты скоро закончишь?

Таррел остановил видео и развернулся к ней.

— Прошу прощения, разве так принято обращаться к королю?

— Хорошо, поняла. Скоро ли вы закончите… сир?

— Дай мне еще двадцать минут.

Она посмотрела на часы. Обед — у тех счастливцев, кто действительно делал перерыв на него, — давно закончился. Она спросила Таррелла, какой сэндвич ему принести, и сказала, что вернется через пятнадцать минут. Выйдя в коридор и закрывая за собой дверь, Никки улыбнулась — из-за двери донесся приглушенный вопль: «Эй, я же сказал „двадцать“!»