Непечатные пряники

В народе, понятное дело, бытует своя версия происхождения города. В этой версии никакого Мельгунова нет, а есть жители села Верхнее Воскресенское, которым очень хотелось стать горожанами. Собрали они делегацию и поехали в город Санкт-Петербург бить челом государыне. До нее они не дошли, а дошли до князя Потемкина. Их сиятельства посмотрели на будущих ветлужан, на их бороды, в которых торчали соломинки, на их домотканые армяки, зипуны, кушаки, портянки и лапти и сказали, что просьбе помочь могут, но только в том случае, если мужики в том виде, в котором они приехали, спляшут перед царицей. Мужики недолго думая согласились, тем более что другого вида у них все равно не было. Императрица, глядя на танцующих ветлужан, смеялась до слез. Как она слезы-то отерла – так сразу и подписала указ об основании города Ветлуги, а Потемкину вечером за ужином сказала – пусть и еще приезжают. Может, им еще какой город… Ветлужане, однако, более в столицу не приезжали. Одного города им хватило. С тех самых пор и пошло гулять в народе присловье, что ветлужские лапотники выплясали Ветлугу. Легенда, конечно, несуразная, но уж какая есть. Вот только… Предложи сейчас кто ветлужанам поехать в Москву, чтобы выплясать, к примеру, проведение газа в Ветлугу, – они бы ни секунды не думали. И лапти бы сплели. Да только перед нынешними властями хоть в каком виде пляши…

Соймы и беляны

Как бы там ни было, а Ветлуга стала жить простой и немудреной жизнью захолустного уездного города в бог знает какой глуши. Бог знает какая глушь в те времена была вся в дремучих лесах, а потому все ветлужские промыслы были так или иначе с ними связаны. Охотники добывали пушнину, углежоги – древесный уголь, бабы и детишки, остерегаясь медведей[100], собирали грибы и ягоды, смолокуры курили деготь, бондари делали бочки, а самые храбрые отнимали у лесных пчел мед. Более всего, однако, было тех, кто рубил лес и сплавлял его по Ветлуге до места ее впадения в Волгу. Рубить лес начинали еще зимой, а по весне его вязали ветками деревьев в тяжелые многослойные плоты – соймы или строили циклопических размеров корабли – беляны, длина которых доходила до ста метров. Сплавлять все эти многочисленные плоты и беляны надо было во время половодья – по высокой воде. По извилистой, местами стремительной весенней Ветлуге делать это было ох как непросто. Плоты в узких местах сталкивались, связки бревен распадались, плотоводы и бурлаки, выясняя, кто первым должен пройти, дрались и ругались такими словами, что краснели под корягами даже глухие, как пень, сомы и проплывавшие мимо щуки с карасями, а уж они-то от рыбаков и бакенщиков чего только не слыхали. Потеря одной беляны могла вконец разорить местного лесопромышленника средней руки, и потому так ценились на Ветлуге лоцманы-плотоводы. Если обычный бурлак в середине XIX века за работу на плоту или беляне получал от семи до двенадцати рублей, то лоцман – от двухсот до трехсот. С течением времени вместо огромных рулевых весел придумали систему специальных многопудовых чугунных грузов – лотов, которыми обвешивали со всех сторон беляны и соймы. Во время сплава при помощи воротов одни лоты поднимали, а другие опускали, чтобы не дать беляне отклониться от фарватера. Сказать, что это была тяжелая работа, – значит не сказать ничего. Вес лота мог достигать двух-трех сотен пудов. Поднимать и опускать их надо было как в фортепьянных пьесах Шумана – быстро, как только возможно, и еще быстрее. Веревки на воротах перетирались, и внезапно раскрутившийся ворот мог переломать руки и ноги бурлаку, а то и зашибить насмерть. Приближающуюся беляну или сойму можно было услышать за версту, и даже не за одну – так шумели, кричали и ругались между собой бурлаки во время работы.

Сплав леса по Ветлуге давал работу не только сплавщикам. Все прибрежные села и деревни принимали в нем участие. Бабы готовили и продавали еду бурлакам, мужики в случае необходимости подряжались стаскивать плоты и беляны с мелей. Для изготовления лотов даже был построен небольшой чугунолитейный заводик возле города Ветлуги. Кстати сказать, его лоты считались одними из лучших не только на реке Ветлуге, но и на Волге.

Лес по реке сплавляли долго – до середины XX века. В краеведческом музее хранится удостоверение лоцмана-плотовода первого разряда, выданное Павлу Веселову в пятьдесят втором году. Павла Веселова из‐за его умения водить плоты не брали в армию ни до войны, ни во время ее, ни после. Как он ни просился.