Неон, она и не он

Вот так они с Юркой Долгих и очутились в литерном поезде, что привечал тех, кто имел дерзость и удачу выскочить из зеленых, а то и вовсе товарных вагонов, где как и сто лет назад по-прежнему «плакали и пели». Заняв места согласно состоянию банковских счетов, они обрели беспрепятственное счастье ублажать отложенные прихоти и наблюдать через окно за лишенными державной опеки плацкартными людишками, которые, созрев до состояния молочно-восковой смелости и с долларовым эквивалентом вместо сердца, метались по перрону, напоминая растерянных, отпущенных на все четыре стороны рабов. «Пусть увезет нас розовый вагончик в подушках голубых…» Но куда? Этого тогда не знал сам начальник станции.

Трудно сказать, имели бы они то, что имеют, если бы не тот, теперь уже определенно исторического значения телефонный звонок семнадцатилетней давности. Последовавший за этим совместный бизнес не разрушил, как часто бывает, их отношения, а, напротив, скрепил до дефицитного состояния. Однажды сойдясь, их жизненные пути двигались с тех пор с дружеской параллельностью. Возможно, они виделись не так часто, как им хотелось, зато исправно звонили друг другу, продолжительностью и разнообразием разговоров не уступая женщинам.

Пожалуй, самой большой их удачей после девяностого года стала операция по выводу денег на зарубежные счета накануне дефолта. Юрка, работавший тогда в банке, оказался у истоков тревожных слухов о том, что банки катастрофически теряют ликвидность. Не задумываясь, они за месяц до событий вывели средства из страны, оставив здесь самую малость, как оставляют арьергард прикрывать отход основных сил. И верно: после известных событий два из трех банков, в которых они держали счета, рухнули в одночасье. Дефолт, словно шило грубо и цинично проткнул воздушный шар безмятежных упований, поделив игроков на безвинно пострадавших и потирающих руки.

Они посетили Швецию и, подрядив там финансовую компанию для работы на Лондонской бирже, в сентябре девяносто восьмого частью средств вошли в рынок. С этого момента и начались их настоящие финансовые приключения – захватывающие, страстные и плодотворные. Иначе и быть не могло с людьми, имеющими за плечами финэк и свободные средства. Разве своим метафизическим обаянием финансовый рынок может сравниться с пошлой коммерцией – уделом грубых волосатых типов? Между ними разница, как между африканским шаманом и одесским шарлатаном.

Их мозговые штурмы количеством выкуренных сигарет и выпитого кофе равнялись усилиям среднестатистического офиса и привели, в конце концов, к более-менее доходной модели поведения, положившей в основание их действий чутье и умеренность. Финансовый рынок с его неровным настроением, в основе которого лежат истеричные ожидания, любит людей расчетливых, терпеливых, способных мгновенным выпадом взять добычу и укрыть надежным образом. Словом, людей-пауков.

И вот теперь, судя по всему, настал классический момент выбирать между большой жадностью и великим страхом. Момент, которого на рынке ждут годами, и который приходит тихо и незаметно, также как и уходит, наслаждаясь растерянностью незадачливых игроков. Следовало либо принять сторону умеренности и благоразумия и решительно сокращать позиции, заведомо мирясь с упущенной выгодой, которую могли бы принести остатки роста, либо, забыв обо всем на свете, раствориться в мониторе, следуя за змеиной непредсказуемостью пятиминутного графика цены и держа палец на enter, как на спусковом крючке. Иначе говоря, либо выйти из рынка со словами «всякое даяние есть благодеяние» и предаться честно заработанным удовольствиям, либо день напролет ловить, как говорят в этой среде, пипсы, отыскивая в малейшем движении рынка подобие прежнего опыта и чувствуя себя после торгов в очередной раз обманутым. И это притом, что никакой пользы обществу в таких геморроидальных посиделках нет.

Так, в общем и целом, выглядят здесь позиции двух основных типов игроков, посвятивших фондовому рынку свою жизнь и полагающих, что он создан богом для того, чтобы наполнить чистый азарт казино общественно полезным содержанием, и что он, якобы, также отличается от рулетки, как любовь от похоти.

На самом деле рынок, как и все неодушевленное, холоден и бесстрастен, и волнительная суть его происходит от темперамента и одержимости игроков. У человека уравновешенного, например, она растворена в повседневных заботах или даже вовсе отсутствует. «Рынок не женщина, он не заслуживает волнения. Волнение – это непрофессионально. Оставим волнение шортилкам» – вот максимы, которым по мере сил следовал наш герой. И если нам приходится говорить здесь о рынке так подробно, то лишь затем, чтобы дать представление, какого сорта поприще выбрал Д.К.Максимов, чтобы обеспечивать себя законными средствами к существованию.