Неомифы (сборник)

– Присядь тут, – на ломаном русском обратился ко мне суровый тип с автоматом и указал на табурет. – Мистер Берензон сейчас подойдет.

Я послушно сел. И действительно, не прошло и минуты, как распахнулась окрашенная в белый цвет дверь и появился… Альберт Эйнштейн! То есть, конечно же, профессор Берензон – собственной персоной. Но такой же курчавый, взлохмаченный, с по-детски озорными глазами.

– Яков Израилевич, – подчёркнуто вежливо представился он. И тут же, без остановки: – Что вам известно о Фенрире?

Сразу к делу? Очень хорошо. А то каждая минута на счету.

– Да, в общем-то, особо ничего. Только то, что я услышал от Григория Натаныча… не знаю, как его фамилия…

– Чернобровин фамилия этого поца, – жёстко ответствовал Берензон. – Что он вам наплёл за меня и мои опыты?

– Сказал, вы до чего-то докопались. И будто бы в возникновении Катаклизма виноват некий Фенрир. Кто он вообще? Бог? Дьявол?

– Ни то, ни другое. – Похоже, я подобрал к исследователю ключик: его взгляд вдруг наполнился яркими искорками, и он заговорил быстрее. – Ой-вэй! Хоть кто-то воспринял моё открытие всерьёз! Наконец-то! А ведь это, может быть, величайшее достижение науки за всё время её существования! Пойдёмте, любезный, я покажу.

– Яков Израилевич, а не стоит ли вначале…

Но Берензон перебил мрачного телохранителя:

– Полноте, полноте. Видите, человек заинтересован? А что это значит? Это значит, что у него есть мозг и он им таки думает! А то в вашем милом обществе я совсем одичал…

Яков Израилевич ухватил меня за рукав и потащил по коридору.

– Это шанс, понимаете? Что знает один, знают все! Неведение же в нашем случае смертельно опасно! Оно грозит гибелью всему живому…

– Даже так? – Я приподнял бровь.

– Идёмте же! – поторопил меня эмоциональный профессор, увлекая за собой.

Мы прошли тёмным коридором с единственной рабочей лампочкой на потолке. Берензон приложил к блестящему кругляшу на стене палец, и стальная дверь мягко отъехала в сторону. Профессор пропустил меня вперёд, а когда я вошёл, заперся изнутри.

– Садитесь, уважаемый, я имею сказать вам несколько умных слов…

– Григорий Натаныч!

– Жора, в чём дело?

– Эта… в карцере…

– Ну!

Чернобровин нахмурился. От радушия, которым он «потчевал» недавнего гостя, не осталось и следа.

– Она проснулась!

– Так это же хорошо. Выходит, не сдохла и не сгниёт раньше времени. Будет на ком проводить эксперименты.

– Вы не понимаете!.. Она разбила камеру!

– Какого ху… То есть каким образом? Камера висит на трёхметровой высоте, под самым потолком.

– Подпрыгнула и пробила дыру! Вот так, кулаком. – Жора показал как. – А перед этим она изменилась…

– Измени-илась? – протянул Григорий Натанович. – Так быстро?

– Видно, сила облучения была настолько…

Чернобровин не дослушал.

– А ну-ка пойдём.

– Куда? К ней?

– Куда же ещё, идиот!

Уверенной походкой Григорий Натанович направился к карцеру. Жора бросился за ним.

– Но она там мечется, об стены стучится… Она опасна.

– Конечно, опасна, олух ты царя небесного. Это и прекрасно. Оружие при тебе?

– Да…

– А наручники? Отлично.

– Что вы задумали, Григорий Натаныч?

На незапоминающемся лице появилась мерзкая ухмылочка. Чернобровин снял с пояса рацию и вызвал по ней дюжих лаборантов.

– Я так понимаю, она теперь снорк? – убрав переговорное устройство, со странной интонацией произнёс ученый.

– Возможно… я не успел рассмотреть… Но она обросла шерстью, как волк, – это могу сказать точно.

– А она ничего, да?

– Григорий Натаныч…

Появились Дима с Лёшей – две безразличные махины в белых халатах.

– Говорят, по части страсти и любви снорков не превзойти, – ни к кому конкретно не обращаясь, заметил Чернобровин. – Сам не проверял – возможности не было, – но знающие люди…

– Она вам не позволит…

– А вы трое мне на что?! Хотя, если не будет любви, сойдёт и секс. Так что заткнись и открой дверь.

Из карцера раздавалось громкое буханье. Измененная Полигоном девушка продолжала биться о стены, обрушивать на толстую дверь мощные удары. В дрожащей потной руке Жоры появился магнитный ключ.

– Повезло мне с охраной, ничего не скажешь. – Григорий Натанович покачал головой. – Открывай уже!

Жора приложил карту к сенсору. Красный огонёк погас – загорелся зелёный. Парень взялся за ручку. Обернулся на главного: с лица Чернобровина уже исчезли всякие эмоции.

Помощники встали по обе стороны от начальника. Такие же каменные физиономии, глаза недобро сверкают. Жора понял, что не отвертеться, как бы ни хотелось.

И, смочив пересохшее горло слюной, он открыл дверь…

…Берензон щёлкнул выключателем. Тусклый свет полился из-под потолка, частично рассеяв темноту. Помещение, где мы оказались, напоминало пещерку. Крохотную пещерку, стиснутую четырьмя стенами. Два стула, стол, шкаф, лампа под потолком – и более ничего.

Не успел я сесть на стул, как передо мной призраком возник проф. Куда он отлучался и когда – не имею представления. Тем не менее, за время своего короткого отсутствия он успел «вооружиться» стопкой бумаг, которые немедля сунул мне.

– Вот, просмотрите. А я пока вкратце расскажу о том, что отняло у меня одиннадцать лет жизни.