Неокортекс

Она глядела в микроскоп уже целую вечность. Иногда отвлекалась, брала из холодильника мензурки c синими, желтыми или оранжевыми водичками, переливала, смешивала с другими, встряхивала, опять усаживалась за стол. И снова смотрела в микроскоп.

— Ты увидела рыбок? — спросил Кирилл.

— Пока нет.

— Они просто прячутся. Я буду первым кто с ними заговорит. Вот увидишь.

— Угу.

От безделья Кирилл сделал очередной круг по лаборатории. На большом столе в центре полным-полно всяких стекляшек — все красивые, прозрачные, блестят. Разглядывая их с разных сторон, можно поймать ракурс, при котором свет от ламп играл на них цветастой радугой. Еще тут было два холодильника: маленький для мензурок, большой для кусков льда, которые маме привозили с Исландии. Несколько раз она разрешала их поразглядывать. Через лупу Кирилл выискивал вмерзших мальков, рачков, или хотя бы останки водорослей. Ничего он так и не нашел. Пока.

— Мам!

— Да.

— Дядя Яс завтра уезжает бурить?

— Не знаю, у него спроси.

Повисла короткая пауза.

— Мне уже можно с ним?

Она молчала.

— Мам?!

— Ты меня отвлекаешь, — она повернулась к компьютеру. На экране бежали строчки с формулами.

— Ну, можно мне с ним?

— Нет.

— Ну пожалуйста, мам. Ты же говорила, ты говорила, помнишь? Полгода назад, это было второе число, точно второе, как сегодня.

— Кирилл…

— Как же я познакомлюсь с рыбами если ты меня не пускаешь. Ты сказала через полгода можно. Дядя Яс тоже говорил, что можно. Значит можно, да?!

— Я говорила, — она вернулась к микроскопу. — Что я сказала тогда дословно? Повтори.

Кирилл щелкнул языком и прищурился, вспоминая тот день. Тогда он целую неделю вел себя паинькой. Накануне сдал экзамены за пятый класс всего с семью тройками. Не пропускал медицинские тесты, и врачиха на него не жаловалась.

— «Через полгода, обещаю», — натужно проговорил Кирилл, пытаясь воспроизвести тот редкий для мамы доброжелательный тон.

— Было еще кое-что, — упрямо добавила мама.

— Не было.

— Опять обманываешь, — она строго взглянула на него сверху вниз.

— Правда, не помню.

— Прекрасно помнишь. «Если все будет нормально», — вот что еще было. А сейчас не нормально. На площадке опасно.

— Но мам, я буду осторожен, обещаю. Буду в стороне стоять, там, где безопасно. Мам, пожалуйста.

— Кирилл!

Она отвернулась, сделав вид, будто они говорили по телефону, а она только что бросила трубку.

Кириллу захотелось расплакаться от обиды. Льды, стекляшки, бумажки — все было важнее для нее, чем он. Пусть сидит тут, пялится в свои окуляры, но почему он тоже должен сидеть взаперти? Все мужчины хоть раз выезжали в Исландию. Чем он хуже?

— Ты закончил? — она протянула ладонь выжидающе. Кирилл отдал градусник.

— Тридцать шесть и девять. Запиши в дневник.

Кирилл открыл электронный дневник в планшете, отыскал пустую графу в нужной таблице и внес запись «36,9». Помимо таблицы с температурой, которую он измерял по десять раз в день, были еще таблицы с давлением, ростом, весом, и другие с непонятными каракулями, которые заполняла за него врачиха.

— Ты кровь сегодня сдал?

— Нет.

— Иди, сдавай. Время уже прошло.

— Не хочу.

— Нет слова — не хочу, есть слово — надо. И надень тапки. Убьешься когда-нибудь.

Кирилл побрел к выходу короткими прыжками. У двери остановился.

— Она меня специально колит.

— Кто? — непонимающе спросила мама.

— Врачиха.

— Надежда Николаевна ее зовут. И не колит она тебя, не придумывай. Берет кровь она аккуратно.

— Нет, она специально меня колит. Говорит, что промахивается случайно, говорит я дергаюсь. А я спокойно сижу.

Кирилл задрал рукава. Мама надела очки.

— Подойди.

Она крепко обхватила его кисть и натянула руку струной. Поднесла ближе к лампе. На обоих локтевых сгибах чернели синяки диаметром с монету.

— Говоришь спокойно сидел? — с недоверием спросила она.

Он кивнул. Она отпустила руку, закрыла глаза и протерла их пальцами.

— Мне идти к ней? — спросил Кирилл.

Она задумалась.

— Мам?

— Пока не ходи. Пусть раны подживут. Я попрошу Надежду Николаеву сделать для тебя перерыв. Иди делай домашнюю работу.

Кирилл опустил рукава. Синяки и правда почти не болели. Он не врал.

— Я уже сделал.

— Покажи.

Она взяла планшет и около минуты проверяла домашку, потом вернула ему, ничего не сказав. Теперь она снова выглядела расстроенной хоть и старалась оставаться спокойной.

В лабораторию заглянул Тадлис.

— Привет, — сказал он шепотом, будто прервал просмотр фильма.

— Кирилл, сходи займи себя чем-нибудь. Покушай. Нам с Тадлисом надо поговорить.

Кирилл направился к выходу. Поравнявшись с Тадлисом, тот протянул Кириллу руку. Кирилл вложил в его ладонище свою. Сжал Тадлис крепко. Поди специально, подумал Кирилл. Гордиться, наверное, что здоровый такой вымахал.

— Как ты тут, космонавт? Защищал маму пока меня нет?

— Угу.

— Не смурнись, мужик, — Тадлис потрепал его по волосам.

Так противно Кириллу стало, что захотелось двинуть этому погрызку по шее. Был бы Кирилл взрослее и выше ростом… Так надоели его дружеские улыбки, ужимки, постукивание по плечу. Кирилл ненавидел Тадлиса. И ненависть была взаимной.