Неоконченный репортаж

Алёнка, немного обескураженная таким «свойским» поведением, сидела за столом и даже не решилась встать и предложить свои услуги: впервые на её кухне хозяйничал мужчина, и ей это, совершенно определённо, нравилось!

Усевшись напротив Алёнки, Егор открыл бутылку вина и разлил светлую жидкость по стаканам — бокалов он в кухонном шкафчике не нашёл, а Алёнку звать не стал, решив, что раз уж так получается — то пусть этот праздник будет совсем уж «домашним».

— Ну, выпьем за наш контракт! — поднял он свой стакан первым.

Алёнка подхватила чашку с мишкой Тедди, куда Егор налил вина для неё, и улыбнулась:

— За него!

Отпив пару глотков, Егор отставил чашку и сказал:

— И ещё. У меня есть к тебе одно предложение, — Алёнка настороженно глянула на Егора, и тоже поставила чашку на стол, — Как ты смотришь на то, чтобы выйти в свет?

— Ты сейчас про нас и… клуб? — вздрогнув от догадки, спросила девушка. Да, конечно, её безумно манило и влекло всё, что касалось «той» жизни Егора, но вместе с тем Алёнка и боялась — как это, что это, сможет ли она — ведь по всем прочитанным и услышанным «вводным» выходило, что разговаривать больно-то у неё возможности уже не будет, а вдруг что-то пойдёт не так?… Но Егор заговорил про что-то совсем другое:

— Это, девочка моя, скорее — тьма. А я имею ввиду — свет. Сейчас меня больше интересует твой талант.

— Егор, можно попросить… — чувствуя, как внезапно закружилась голова от волнения, сказала Алёнка, — Я нервничаю… И не понимаю твоих намеков. Говори прямо, пожалуйста…

— Я хочу, чтобы ты организовала выставку, — посмотрев ей в глаза, просто сказал Егор.

— Выставку чего? — опешила от неожиданности Алёнка. Никогда в жизни ни один человек, включая родных, не говорил ей подобных слов — про талант и прочее, а уж тем более не настаивал на каких-то там показах…

— Своих рисунков, — пожав плечами, проговорил Егор и откусил очередной кусочек хлеба — он действительно был очень голоден, сегодня удалось только позавтракать, а потом дела так закрутили, что про еду он вспомнил лишь поздно вечером, и решил совместить приятное с полезным, а не заезжать в кафе — дома-то у него явно никто не приготовил горячий ужин, — Они очень глубокие и смысловые, — выдал он свою оценку карандашным наброскам девушки.

— Нет, это глупости, — решительно прервала его Алёнка, немало смущённая подобными оценками своего «творчества», — Начать с того, что у меня их не так много, да и вообще, я — стесняюсь! — кинулась она в объяснения, — Это — моё личное. Это… Как бы мои чувства, которые я переношу на бумагу. Это происходит, когда эмоции меня захлёстывают… Ну и вот, чтобы не сойти с ума, я беру карандаш и бумагу — так мне удается обуздать фантазии и немного успокоиться.

— Значит, мне придётся помочь тебе в этом, — Егор не отступился, а лишь разгорелся своей идеей ещё больше, — Для начала мне нужны все рисунки, которые у тебя есть. Абсолютно все, — подчеркнул он, — Я стану твоим куратором. Сначала проведём выставку для узкого круга — в рамках клуба — чтобы тебе было не так страшно и стыдно за своё «личное» — думаю, так тебе будет проще открыться.

— Ну… Я не знаю… Зачем тебе это? — удивлённо и немного растерянно спросила Алёнка.

Егор встал из-за стола, подошёл к ней, рывком опустил волосы, заставив задрать лицо вверх, и склонился над ней, зашептав в ухо:

— Я хочу раскрыть тебя — всю. Каждый уголочек твоей души. Твоего сознания. Твоих мыслей. Я хочу — владеть ими! Управлять ими. И — тобой…

Резко отпустив Алёнкины волосы, Егор ушёл в ванную. На пороге, уже открыв дверь, он коротко кинул девушке:

— Пошли со мной.

Алёнка, всё ещё во власти сказанных Егором слов, медленно поднялась с табуретки и прошла в ванную. Никто ещё не говорил ей подобного, никогда и никому она не была интересна настолько, чтобы вот так захотелось раскрыть её… Внезапно девушку обуяла паника: а что именно Егор хочет найти в ней? Что хочет «раскрыть»? А вдруг… Вдруг он придумал уже что-то про неё, что-то, совершенно далёкое от настоящей неё — простой девчонки из небольшого городка?!

Зайдя в ванную, Алёнка невидящим взглядом смотрела в сторону Егора, нимало не смущающегося и аккуратно снимающего с себя одежду: брюки, рубашка, носки…

Встав под тёплые струю воды, он обернулся к Алёнке:

— Ну что ты стоишь, как чужая… Пойдём ко мне!…

Егор владел девушкой снова и снова. После совместного душа они, не одеваясь и лишь укутавшись в полотенца, перебрались в спальню. Он доводил Алёнку до исступления своими требовательными ласками, а потом жёстко и грубо брал её, крутя в своих руках, как куклу, и меняя позиции так часто, что у неё кружилась голова от массы новых впечатлений и эмоций.

… Проснулась Алёнка, когда солнце уже залило всю комнату. Егора уже не было, а на кухонном столе лежала записка — чётким, уверенным почерком всего два слова «Собери рисунки».