Неоконченный рейд

Ваня совершенно не представлял, где находится. Обширный, местами поросший кустами луг спускался к реке. Он напился и двинулся вверх по течению. Преодолел болотистую низину, вошел в светлую дубраву. После хмурых еловых лесов, в которых его постоянно преследовал запах болотного газа, дышалось удивительно легко. Пронизанная солнечными лучами дубрава просматривалась далеко, никакой опасности Ваня пока не видел, потому и шел свободно, без опаски. После пережитого ужаса ему больше всего хотелось оказаться подальше от страшного места, где он обнаружил Серого, вернее, не всего Серого, а его половину. Как только Ваня вспомнил о том, что увидел в малиннике, тошнота подступила к горлу. Опять его долго и мучительно рвало речной водой. Ваня совершенно ослабел, привалился спиной к толстому шершавому стволу могучего дуба и закрыл глаза. Ночь, проведенная без сна, трудный переход по холодной воде лесной речки, ужасная находка и бегство окончательно сломили Ваню. Не хотелось никуда идти, не осталось сил для борьбы за жизнь, полная апатия овладела им. Но ночной холод погнал дальше. Светила луна. Ваня брел через какие-то луга, запущенные поля, пока не наткнулся на высокий крепкий забор. Перебраться через него не удалось. Добравшись до ворот, Ваня свернулся возле них и уснул.

– Ты живой или как? – раздался близко незнакомый голос, и легкий пинок в бок привел в чувство Ваню.

– Живой! – прохрипел он в ответ и посмотрел на крепкого мужика средних лет, который стоял над ним, держа в опущенной руке двустволку.

– Тебе чего тут нужно, божий человек? – спросил мужик.

– Попить не дадите? – дрожащим голосом попросил Ваня.

– Ну да, а то так есть хочется, что переночевать негде! Так, что ли? – усмехнулся мужик. У него было простое загорелое лицо, испещренное сеткой ранних морщин.

– По правде говоря, именно так, – смущенно кивнул Ваня.

– Чем вообще занимаешься?

– По свету брожу. Уже давно.

– А кормишься чем? Воруешь?

– Когда как, бывает, что и ворую, а когда и работаю. По-разному.

– Разбойничаешь?

– Нет. Не люблю оружие, не умею убивать. Хотя и с вольными людьми почти три года прожил.

– Молодец, что не врешь. Ел давно?

– Дня два назад или три, не помню.

– Сюда-то как попал? Шпионить явился?

– Нет, бежал. От своих отбился. Вожака нашего кто-то сожрал. Страшно сожрал, по самую грудь оторвал тело зверь. Испугался я очень, долго бежал. Сил больше нет.

– Вставай, заморыш, накормлю, если отработаешь.

– С радостью, хозяин, возьми меня, за хлеб работать буду! – затрясся от радости Иван.

– На одном хлебе много не наработаешь. Пошли.

Пошатываясь, Ваня прошел вслед за мужиком во двор. Большой крепкий дом, справа, в просторном хлеву, повизгивают свиньи, пестрые куры купаются в пыли. На крыльце – довольно молодая крупная женщина, тоже с ружьем в руках. Из окошка выглядывают две светловолосые детские головки.

– Наденька, принеси-ка этому бедолаге чего-нибудь поесть, – негромко сказал мужик жене и, обратившись к Ване, добавил: – Садись вон туда, за стол, сейчас тебя Надя покормит, а затем расскажешь про свое житье-бытье.

Ваня послушно прошагал за широкий стол под навесом и робко присел на краешек скамьи. Женщина поставила перед ним миску с отварной картошкой и глазуньей из трех яиц, отошла в сторону и опустилась на завалинку возле дома. Мужик сел напротив Вани, поставил возле себя ружье, сложил на столе тяжелые натруженные руки, молча смотрел, как Ваня с жадностью уминает стоящую перед ним еду. Как только Ваня доел последние крошки, мужик, крякнув, спросил:

– Тебя как зовут, божий человек?

– Ваней кличут.

– Погоняло или по паспорту?

– Так родители назвали. Стало быть, и по документам так было.

– А они у тебя есть, документы-то?

– Нет, уже давно. Как в рабство попал в Крыму, так и бегаю без них.

– Как это – в рабство? Вроде уже нету такого!

– Есть, еще как. Я в Крым направился, никогда там не бывал, вот решил посмотреть. Деньги кончились, а тут предложили на виноградниках поработать. Деньги обещали, кормежку, жилье. Согласился сдуру. Завезли куда-то в степь. Охрана на лошадях, паспорт отняли. Работали весь день, о деньгах и слыхом не слыхивали. Вкалывали за баланду и нары в бараке. Год или чуть больше я там был, потом сбежал. Добрался до Киева. Перезимовал – и сюда пришел. Здесь уже четыре года. Вот и все.

– С этим понятно, а раньше?

– А что раньше, на севере жил, работал, оленей гонял. Говори, хозяин, чем отработать харч?

Хозяин посмотрел в усталые глаза гостя:

– Знаешь что, Ваня, меня, кстати, тоже Иваном зовут, оставайся у меня до осени. Денег я, понятное дело, тебе не дам, но кормить буду. Жить будешь пока на сеновале, ну и работать. У меня жена собирается рожать, так что работник она никакой, а помощь нужна: и за скотиной ходить, и в поле. Коли согласишься, не пожалеешь. Думать будешь?

– Да что тут думать, Иван, – разулыбался обрадованный бродяга. – Согласен, конечно, до осени работать буду на совесть, обещаю, а потом могу и уйти, не привык я подолгу на одном месте оставаться.

– Дело твое. Стало быть, по рукам?

– По рукам, хозяин.