Неограненный кристалл изумруда

«А падать здесь быстро… — пронеслась короткая мысль. — Пятнадцать метров, а внизу — горы битого кирпича. Это правда будет быстро».

Подобные мысли приходили в голову далеко не в первый раз, да не только ему. Башня, ко всему прочему, обладала притягательным свойством для самоубийц разного рода, вида и класса. С нее бросались, на крыше резали вены, глотали таблетки… разве что не стрелялись.

Мысли плавно переехали с собственной смерти на самоубийство вообще. Антон вспоминал все случаи, которые произошли здесь за последний год, и постепенно все понятнее становилась тревога родителей, когда он бросал: «Я на башню». Они действительно боялись, что однажды он не вернется оттуда.

Больше они не боятся… Ничего не боятся…

Полгода назад Антон отказался ехать с ними на рынок ясным весенним днем. На башне собирались альпинисты, были новички — и он убежал к друзьям.

Через два часа, когда они сидели на крыше, отмечая посвящение, неожиданно зазвонил телефон. Мама?!

Антон не столько разозлился, сколько удивился. У них с родителями был договор — когда он на башне — ему не звонят. И вдруг…

Но голос в трубке был не мамин…

— Ирина Алексеевна и Валерий Андреевич ваши родители? — спросил незнакомый женский голос и, дождавшись короткого «угу», продолжил: — приезжайте в первую городскую, они попали в аварию, — голос чуть смягчился, из официального став более человечным. — Парень, давай поторопись. Как врач тебе говорю.

С башни Антона снесло вихрем. Пара слов, брошенная им на бегу, заставила слететь вслед и одного из альпинистов, у которого была машина.

— Антон! Куда ты понесся, давай сюда! — окликнул он друга, ринувшегося было к автостраде.

Старенькая «Ока» никогда не неслась с такой скоростью — этого просто не предусматривала ее конструкция. Маленькая юркая машинка ныряла во все возможные дыры, которые только удавалось найти. Сейчас ни Антон, ни его друг совершенно не думали о том, что могут легко повторить печальную судьбу его родителей, они хотели только одного — успеть. Интонации в голосе врача дали юноше понять, что шансов не просто мало, а очень мало…

Закон подлости вечен и нерушим. Поэтому за пару кварталов до больницы на машину обратили внимание явно скучавшие гаишники.

— Черт, — выругался Дима, заметив полосатую палочку и выруливая на обочину. — Тош, это походу надолго, я ж все что можно нарушил.

— Спасибо, Дим. Ты меня просто спас. Пешком когда бы еще добрался.

— Да брось ты, — отмахнулся друг.

Милиционеры подозрительно покосились на пассажира, который направился было к тротуару.

— А ну стоять. Ты куда собрался?

— Мужики, родители в больнице умирают, — Антон приостановился, посмотрев на гаишников. — Недалеко она, я там буду.

— Ну ладно, иди, — разрешил лейтенант, бросая хищный взгляд в сторону водителя, заставляя того поежиться.

Дмитрий обреченно вздохнул и достал папку с документами. Объяснение обещало быть долгим…

Ворвавшегося в приемный покой Антона легко было принять за безумца. Едва сумев успокоить дыхание, он тут же подошел к медсестре и назвал имена родителей.

— Вы Антон, да? — участливо спросила медсестра.

Юноша только кивнул.

— Идемте. Ир, замени меня на пять минут, — бросила она на ходу молоденькой девушке-практикантке и повела его по запутанным коридорам первой городской. — Вячеслав Анатольевич сказал тебя пропустить. Если честно, я не понимаю, почему, доступ в реанимацию запрещен…

Медсестра подала ему халат и бахилы. Кое-как натянув их, Антон с замиранием сердца вошел в реанимацию. Ряд кроватей, затянутых белой простыней, куча попискивающих и перемигивающихся приборов — все это навевало страх.

Откуда-то вынырнул доктор.

— Антон? Идем сюда.

Они шли вдоль ряда к двум крайним кроватям.

— Мама… Папа… — только чуть слышно прошептал он, узнав под простыней обезображенные родные лица. По его щеке скатилась слеза.

Он взял ладони родителей в свои руки, закусил губу, когда они неожиданно сжали его ладони.

— Простите… Простите меня.

Через пять минут к нему подошел врач, положив руку на плечо.

— Держись, парень. Сейчас мы повезем их на операцию. Держись и надейся, что они справятся.

— Дядя Слава…

— Я знаю, Антон. Сделаю все, что только в моих силах. А сейчас тебе надо идти, ты не можешь остаться в реанимации.

— Почему?.. Почему они? Почему не я?

— Антон, Антон… Родителям всегда легче принять удар на себя, чем подставить своего ребенка. Твоя мать, пока не потеряла сознание, шептала: «Хорошо, что Тоша не поехал…» Держись.

Юноша кивнул и вышел из реанимации. Механически он брел по коридорам больницы, не обращая внимания на дорогу. Добравшись до приемного покоя, он столкнулся с взволнованным взглядом Димы.

— Ну? Что?

— Операция… Ты как, отмазался?

— Ага. Отпустили.

— И денег не взяли? — в глазах Антона, до того безжизненных, блеснуло удивление.

Дима несколько секунд помолчал, решая, говорить или нет. Гаишники все-таки содрали три тысячи, но…

— Как ни странно, не взяли, — соврал он. — Решили простить на первый раз.

— Первый?! — лихачество Дмитрия служило темой для бесконечного количества шуток.

— Ну, они же меня еще не ловили. Значит, первый. Тебя домой отвезти?