Неоготический детектив: Совсем как ангел; Винтовая лестница

Мне казалось, на последний вопрос ответ уже получен. Каким-то образом женщина узнала о подмене и пыталась шантажировать Армстронга. История Нины Каррингтон умерла вместе с ней. Однако, очевидно, женщина все рассказала Хэлси в тот самый день, когда мы с Гертрудой отсутствовали, занятые поиском хромого человека. Понятное дело, Хэлси просто обезумел: стало ясно, что Луиза выходит замуж за доктора Уокера ради своей матери, с целью сохранить позорную тайну. Мой мальчик — такой безрассудный — сразу же отправился к Уокеру и открыто обвинил его в преступлении. Произошла бурная сцена, и Хэлси помчался на станцию, чтобы встретить мистера Джемисона и все рассказать ему. Доктор умел принимать решения и действовать стремительно. В сопровождении, очевидно, Риггза, который до ссоры с хозяином не отличался особой щепетильностью, он добрался напрямик до железнодорожной насыпи и, неожиданно появившись на проезжей части перед машиной, заставил Хэлси резко свернуть в сторону. Продолжение истории мы уже знали.

Таким образом я реконструировала события того дня и вечера. Я оказалась почти права, но не совсем.

Утром пришла телеграмма от Гертруды: «Хэлси пришел в сознание и поправляется. Будем дома через день-два. Гертруда».

Хэлси поправлялся, следствие сдвинулось наконец-то с мертвой точки, поэтому я вступила в следующий день, четверг, со свежими силами. Как выразился мистер Джемисон, все в этой истории становилось на свои места! Никто не знал пока, что под занавес я еще окажусь в ловушке и едва не распрощаюсь с жизнью.

Я поднялась с постели поздно. Я долго лежала, разглядывая поочередно все четыре стены своей спальни и пытаясь определить, за какой из них может находиться потайная комната. Конечно, при свете дня Саннисайд заслуживал свое название. Никогда не доводилось мне видеть дома более веселого, гостеприимного и менее зловещего на вид. Казалось, здесь нет уголка, спрятанного от постороннего глаза, и тем не менее я твердо верила, что где-то за стенами, оклеенными красивыми обоями, скрыта потайная комната со всеми вытекающими из этого факта возможностями.

Я решила в тот же день тщательно обмерить весь дом и установить, нет ли где какого несоответствия в размерах между внутренними и внешними стенами, попытаясь вспомнить содержание найденной мистером Джемисоном записки.

Там упоминался дымоход. Слово это являлось единственным ключом к загадке, но в Саннисайде полно самых разных дымоходов. Например, огромный камин находился в моей гардеробной — пусть и не в спальне. И вдруг мне в голову пришла мысль, которая заставила меня резко сесть в постели. В кладовой над моей головой был открытый камин с кирпичной трубой! Однако в занимаемой мной комнате ничего подобного не было. Я встала с кровати и тщательно обследовала противоположную стену. Дымохода за ней определенно не было, как и в вестибюле под моей спальней. Как я уже упоминала, дом обогревался паровым отоплением. Большой камин имелся еще в гостиной, но та располагалась в другом крыле здания.

Почему кладовая обогревается одновременно и батареей, и камином? Архитекторам, как правило, не свойственна такая рассеянность. Не прошло и пятнадцати минут, как я уже поднялась на третий этаж, вооруженная рулеткой вместо складного фута и воодушевленная желанием подтвердить правильность мнения мистера Джемисона о моих умственных способностях. Я твердо решила ничего не говорить следователю о своих подозрениях до тех пор, пока моя теория не подтвердится конкретными фактами. Дыра в стене кладовой между дымоходом и внешней стеной зияла по-прежнему. Я еще раз осмотрела ее, но осмотр не дал новых результатов. Однако теперь пространство между кирпичной кладкой и обшивкой под штукатурку показалось мне исполненным нового смысла. В этой дыре виднелась только одна сторона дымохода. Я решила посмотреть, что находится по другую сторону камина.

Я действовала лихорадочно. Лидди ушла в деревню на рынок (по ее твердому убеждению, продавцы в магазинах всегда недовешивают, если не следить за весами, а теперь, после краха Торгового банка, мы должны жить в режиме жесткой экономии), и я хотела управиться до ее возвращения. Никаких инструментов у меня не было, но, пошарив в чуланах, я нашла садовые ножницы и топорик — и принялась за работу. Штукатурка отваливалась легко, но с обшивкой дело обстояло сложнее: она упруго поддавалась под ударами топорика и снова становилась на место. Необходимость соблюдать осторожность усложнила работу вдвое.

У меня на ладонях уже вздулись водяные пузыри, когда топор наконец пробил обшивку и упал вниз со стуком, который мне с перепугу показался оглушительней пистолетного выстрела. Я села на сундук, ожидая услышать пронзительные вопли Лидди, летящей, словно хвостатая комета, вверх по лестнице впереди остальных домашних. Но ничего такого не произошло, и с замирающим от страха сердцем я принялась расширять отверстие.