Схватив здоровой рукой и сжав поперёк тела, полностью охреневшую от этого поворота, богиню, я снова рванул к Источнику. Нужно успеть, пока она не оклемалась от моей дерзкой выходки.
Наверное, со стороны это смотрелось эффектно, когда перед замешкавшейся мордой призрачного змея, я вдруг разделился, и в разные стороны порскнуло два совершенно одинаковых дроу с дёргающей под мышкой ногами гоблиншей, но мне в тот момент было плевать как никогда. В голове кузнечным молотом билась мысль: «Успеть!».
Я бы никогда не добровольно не согласился с открытым переломом руки, прижимая одной рукой мешок с цементом к сломанным рёбрам, устраивать забег, перепрыгивая через валуны, по пересечённой местности, но сейчас у меня не было выбора. Это реально последний шанс!
До источника оставалось около десяти метров, когда я почувствовал, как сильные пальцы, чуть не пробивая охотничью куртку, вцепились мне в поломанное ребро.
— Сука! — я заорал и от боли разжал руку, выпустив тело, но гоблинша вцепилась в меня, как бультерьер.
Как в замедленной съёмке ко мне приближалась огромная змеиная голова с раскрытой пастью. Я уже видел, что если я не отцеплю визжащий «балласт», — мне крышка. И тогда я сделал то, о чём даже в своих мыслях не помышлял. Материализовав «крис», вкладываю всю имевшуюся у меня ману в «Духовный удар» и, резко обернувшись, всаживаю в гоблиншу, успевая заметить необычайно удивлённый взгляд.
— Прости, Беис!
Резко ухожу кувырком в сторону, еле разминувшись с неминуемым «респауном».
Источник уже был практически на расстоянии вытянутой руки, когда амфитеатр ощутимо дрогнул, а следом раздался громовой голос, от которого хотелось сжаться в комок от страха:
— ДА КАК ВЫ ПОСМЕЛИ, ТВАРИ!
В спину будто состав врезался, и удивлённо смотря на красный каменный шип, который вылез из моей груди, меня швырнуло в Источник Хаоса с двумя процентами оставшихся жизней.
Я падал, одновременно застыв в великом Ничто. Вокруг проносились созвездия, чтобы в следующий момент раствориться и погаснуть, а затем, спустя миг, вспыхнуть множеством сверхновых.
Мгла абсолютна!
Моего тела больше не было, поскольку ежесекундно перерождался, умирал, горел, тонул и задыхался, каждый раз возрождаясь, чтобы заново прожить чей-то миллион жизней, умерев при этом миллионом смертей.
Мгла сменялась туманом, туман — первозданной тьмой. Калейдоскоп лиц, ощущений, видений. Радость, уныние, тоска, ликование, безумие, холод.
Я горел, крепко примотанный тугими верёвками к столбу на базарной площади, освистанный и оплёванный толпой. Я сражался из последних сил, размахивая секирой, крепко сжимая её в уцелевшей руке, стоя по пояс в тухлом болоте. Я падал в пропасть с разрубленной головой, смотря на удаляющееся испуганное лицо молодого часового с окровавленным мечом в руках. Я просил милостыню у Храма Двуединого, сидя без ног на нагретой солнцем брусчатке.
Мгла абсолютна!
Хаос — это развитие!
Я крался по обледенелой крыше горной крепости, ежесекундно рискуя сорваться… Я канонир, которого контузило разорвавшимся кормовым орудием… парящая высоко над землёй огромная птица… лань, бегущая от загоняющих хищников… мальчуган, который в первый раз попробовал суаньские сладости, принесённые матерью с ярмарки…
Любой порядок — губителен!
Моё тело, душу, сущность распылили на атомы, чтобы снова собрать заново, поменяв местами. Становление величайших цивилизаций, их стремительное падение, жестокие войны, честь, отвага, предательство, страх, ликование, всё это переживало моё сознание, пульсирующее в такт Дыханию Первозданного Хаоса.
Порядок — вырождение!
Прошли тысячелетия, пролетев как вздох. Горы выросли, чтобы вновь осыпаться песком, который развеется ветром по жарким пустыням. Русла рек высохли. Один удар сердца — это вечность. Вечность, за которую может случиться столько всего, что вместится в долю секунды.
Это нужно прожить. Это стоило прожить.
Мгла абсолютна!