Неодолимое влечение

— А у вас нет желания самой стать зубным врачом?

— Слишком долго учиться, и, наверно, нет призвания, — снова улыбнулась Кирстен.

— Жаль, — заметил Терье. — Видимо, вы могли бы унаследовать от него практику.

— У него есть сын, который унаследует практику своего отца, — возразила она. — Мне нравится делать то, чем я занимаюсь.

— В вашей жизни уже есть избранник? — задал очередной вопрос Лейф. — Или вы еще ищете такого, какой вам нужен?

— Избранника нет, — призналась она и почувствовала, как под взглядом Терье краска приливает к щекам. — И я не ищу мужа, если вы это имеете в виду.

— Вы бы предпочли отношения, не стесненные условностями?

— По-моему, это зависело бы от обстоятельств, — осторожно ответила Кирстен.

— Видимо, боитесь обязательств? — заметил Терье.

— Наверно, вам это лучше знать, — парировала она.

Руне бросил короткую и резкую реплику, не дав тем самым ответить Терье, который теперь беседовал с дедом. Кирстен твердо решила держать себя в руках, и тем более под задумчивым взглядом Лейфа.

— Простите, — пробормотала она. — Это было невежливо с моей стороны.

— Вас побудили к такому ответу, — проговорил Лейф. — Терье тоже надо бы извиниться.

— О, конечно, — согласился сын и посмотрел на нее ничего не выражающим взглядом. — Это было бестактное замечание.

Руне снова заговорил, и на этот раз ему ответил Лейф. Не в силах выдержать взгляд голубых глаз, Кирстен переключила внимание на меренги, еще остававшиеся у нее в тарелке. Ей вдруг захотелось встать и уйти, вырваться из этой невыносимой ситуации. Никому из них не нужно ее присутствие, она крест, который приходится нести.

— Я позвонил своей сестре Ханне и пригласил ее прийти вечером, чтобы познакомиться с вами, — снова обратился к ней Лейф. — Я попросил ее также привести всю семью, если у них не запланировано что-то другое. Падчерица сестры, Ингер, примерно вашего возраста.

— Мы с ней уже встречались, — сообщила Кирстен. — Она сопровождала группу туристов на смотровой площадке фуникулера. Терье был так любезен, он повел меня туда, чтобы я полюбовалась видами.

— Хорошая мысль, раз уж вы оказались рядом, — одобрил их экскурсию Лейф. — Ты тоже, конечно, будешь дома? — обратился он к сыну. — Я знаю, что вам с Нильсом больше нечего сказать друг другу, но это особый случай.

— Буду, — бесстрастно согласился Терье.

— Но если у вас уже есть договоренность… — начала было Кирстен.

— Договоренности нет, — перебил он ее. — Меня три недели не было здесь.

— Должно быть, вы прибыли на одном и том же пароме, — словно бы только сейчас догадался Лейф. — Какое совпадение!

— Да, — согласился сын.

Руне снова прервал их беседу, обратившись сразу к обоим мужчинам, и они перешли на норвежский, отвечая ему. Их разговор продолжался несколько минут, и у Кирстен создалось впечатление, что старик нарочно затягивает его. Но ведь ради нее в течение всего обеда разговор шел на английском. Поэтому едва ли можно упрекнуть Руне, что он потребовал немного внимания к себе. Чужой здесь была она, а не он.

Кирстен с облегчением вздохнула, когда они встали из-за стола и перешли в гостиную, где за бокалом «акевита» ждали прибытия Торвюннов. Сидя в кресле перед камином, Руне не выказывал признаков усталости, хотя и мало говорил. В углу комнаты стоял телевизор, но Кирстен предположила, что его включают довольно редко. Из того, что говорил Терье, она поняла, что, когда семья оставалась дома, главным времяпрепровождением было чтение.

Кирстен украдкой поглядывала на Терье, удобно расположившегося в кресле. Она несколько раз задержала взгляд на его прекрасно очерченном лице. До сих пор в его отношении к ней не было ничего, кроме откровенной враждебности, но от этого чувство, укоренившееся глубоко в Кирстен, не менялось. При одном воспоминании о тех минутах, когда перед обедом она оказалась в его объятиях, судорога пробежала по всему ее телу. Он возбуждал ее до такой степени, что она даже не подозревала, что способна на такую страсть.

Вдруг до нее дошло, что он смотрит прямо на нее, и Кирстен поспешно отвела взгляд. К счастью, с улицы донесся звук мотора подъехавшей машины. Терье был слишком проницательным, чтобы не понять, что происходит у нее в душе. А ей не хотелось вновь уловить насмешку в голубых глазах.

Ханна Торвюнн была приятной полноты женщина, лет на пять-шесть моложе брата. Ее муж Георг выглядел на несколько лет старше. Оба поздоровались с Кирстен чуть сдержанно, но без тени враждебности.

Ингер разыграла спектакль дружелюбия — правда, чувствовалось, что она это делала напоказ, предоставив своему брату Нильсу право выражать настоящий восторг. Что он и демонстрировал с отрепетированным обаянием. Нильс задержал руку Кирстен при пожатии дольше, чем того требовали приличия, и лицо его, пожалуй даже чересчур красивое, выражало подчеркнутое одобрение.