Неодинокий Попсуев

Попсуев ел рассеянно, без аппетита, не замечая вкуса пищи и вина, будто ему предстоял бой с чемпионом Европы. Несмеяна с насмешкой (так казалось ему) глядела на него. Разговор не клеился. Она включила приемник. Передавали новости: «В ЖКХ большинство добросовестных компаний, но, к сожалению, большинство жителей сталкивается с недобросовестными».

– Наелся? – спросила хозяйка, убирая посуду в раковину. Не спеша, помыла ее, аккуратно расставила в сушке. Она точно нарочно тянула время, видимо, получая от этого тончайшее наслаждение. Вытерла плиту. Потом стол. Пальцем отковыряла приставшую точечку. Подмела крошки. Попсуев молчал. Делал вид, что слушает музыку из приемника, а сам как кот следил за каждым ее движением. Она всё время была на расстоянии вытянутой руки, даже ближе, но он не посмел прикоснуться к ней. – Может, еще чего?

– Спасибо, очень вкусно.

– Садись в кресло, – махнула рукой Несмеяна. – Я сейчас.

Она ушла в ванную. Зашумела вода в бачке, забил громко, потом тише душ, послышался шелест, звякнули баночки. Минут через десять она вышла в халате, застегнутом на все пуговки.

– Теперь ты. Полотенце голубое.

Попсуев принял душ, не чувствуя в себе ни малейшего желания близости. Перед глазами стоял наглухо застегнутый халат. Растерся докрасна махровым полотенцем и, обвязавшись им, вышел из ванной.

Несмеяна возле трюмо легонько вбивала в щеки и в лоб крем.

– Помылся? Воду не расплескал?

– Не расплескал, – ответил Сергей, подходя к ней и не зная, обнять ее или подождать.

– Садись в кресло. Это сюда ранили? – она указала мизинцем на шрам. Поставила баночку на трельяж, сделала к Попсуеву два шага. – Нравлюсь? – спросила она. На этот типично женский вопрос у Попсуева всегда был готов четкий положительно мужской ответ. Но сегодня что-то не складывалось.

– Да, – произнес наконец Сергей. – Ты богиня.

– И что? – спросила богиня, подойдя к нему.

Попсуев встал с кресла, обхватил ее руками и так сильно прижал к себе, что она взвизгнула по-бабьи.

– Ты не хочешь себя оставить Татьяне?

Он глядел ей в глаза так, что Несмеяне стало на мгновение жутко.

– Не пойму, ты меня так сильно любишь или ненавидишь?

Попсуев опустил руки, молчал.

– Посиди, подумай, а я пока посмотрю новости. – Несмеяна включила телевизор. – Оденься, прохладно ведь.

Попсуев стал одеваться.

– Оставайся, поздно уже. – Несмеяна постелила простынь на диван, дала одеяло и подушку. – Ты тут, а я там. Не перепутай. – И ушла в спальню.

Уснул Сергей только под утро. Он глядел на круглую луну в окне, и та подсказывала ему: «Иди! Иди в спальню, она ждет!» – но он так и не пошел. Почему не пошел? Ответа на это он искал много лет.

Утром Попсуева разбудили слова:

– Выглянь в окно, мусорка не пришла? Вынеси ведро.

Возле машины Попсуев столкнулся с Закировым. Тот не выразил удивления, пожал ему руку и, бросив: «Прохладно что-то», зашел в подъезд, не дожидаясь, когда Попсуев выскоблит палочкой прилипшую бумажку.

Когда уходили из дома, Несмеяна сказала:

– Ты лучше, чем я думала.

Поцеловала Сергея в щечку и пальчиком стерла след от губной помады. Она тоже не спала всю ночь.

На работе Сергей и Несмеяна виделись только на диспетчерских и, надо отдать должное Закирову, никто в цехе не узнал об их «как бы» романе. День, другой, третий – ни разу не перекинулись словом, будто не о чем было говорить и не мучила обоих бессонница. Татьяны Сергей избегал, сославшись на неотложность задания. Утром в пятницу Попсуев едва не уснул на совещании. Уронив голову, встрепенулся, на него насмешливо смотрела Несмеяна. Вконец измотанный, он подсел к ней в столовке, тускло взглянул на нее, увидел всё ту же насмешку в ее глазах:

– Как теть Лина? Всё еще у теть Шуры?

– У теть Шуры.

– Встретимся?

– А мы разве расставались? – прикоснулась она к его руке.

За ужином Несмеяна сказала:

– Знаешь, что мне больше всего хочется? Невестой побыть, в фате, и чтоб не совестно было при этом.

– Ты что, девушка?.. А как же…

– Сплетни обо мне? Так они и есть сплетни. Доброе всегда в сплетнях. Поживи на диване месяц. Выдержишь, в загс поведешь. Нет – нет.

Ничего не ответил Попсуев. Покорно остался. И вновь в окне светила провокатор-луна и вновь не давала спать своими коварными речами.

Цена искренности

В субботу Попсуев проснулся часов в девять, Несмеяна возилась на кухне. Шкварчало что-то на сковородке, пахло ванилью. От постоянного недосыпа Сергей был слаб и разбит, как после болезни.

– Умывайся скорей! – крикнула Несмеяна. – Сырники готовы.

После сырников она отправила Попсуева в общежитие.

– Давай, давай, кабальеро, теть Лина сейчас заедет. Не хочу объясняться. Тетушка понимает всё чересчур прямолинейно. В понедельник она уйдет.

В общежитии Попсуев, не раздеваясь, упал на кровать и тут же уснул. Вскоре пришла Татьяна с сумкой продуктов, скинула пальтецо, присела к нему на кровать и залезла под рубашку холодными ладошками.

– Замерзла! – прижалась она к нему. – Ты чего три дня не заходил?

Сергей инстинктивно оттолкнул ее от себя и раздраженно бросил:

– Танюха, давай прервем на время наши сношения, а?