Необыкновенный махаон

А вокруг палаток росли высокие травы, цвели синие акониты и сочные душистые дудники. Славные места!

Однажды вечером, когда, сидя вокруг костра, мы пили, обжигаясь, чай из алюминиевых кружек, а Алексей Иваныч молча слушал нас, посапывая трубкой, один из геологов, подкрепляя свою речь десятком научных доказательств, высказал то, что давно уже лежало у всех на сердце, — здесь цинка нет и надо переезжать в другой район. Мы поддержали это заключение и ждали, что скажет начальник.

— Быть так, — сказал он, выколачивая трубку, — хотя… чутье мне говорит, что руда должна быть здесь.

И резко закончил, словно оборвал:

— Завтра переезжаем! — И отошел к своей палатке.

Как ни странно, но мы почувствовали облегчение.

— Переезд, переезд! — запела коллектор Люся.

— Уж там-то мы найдем! — воскликнул практикант Володя, на что скептик-геолог пожал плечами и полез в спальный мешок.

— Жаль, что мы тут потерпели поражение, — сказал я, — здесь так хорошо, что и уходить не хочется. Цветов-то сколько! А бабочек!.. Кстати, — тут я, как говорится, сел на своего любимого конька, — заметили вы, сколько тут летает перламутровок? Значит, в лесу должно быть много фиалок.

— А почему? — донесся из темноты голос начальника. Оказалось, что он не спал.

— А потому, что гусеницы их питаются фиалками.

— На каких именно видах?

— Гм… да на разных…

Алексей Иваныч замолчал. Было слышно, как он зажигал фонарь. Зашуршала бумага.

— Намечает, куда завтра ехать, — шепнула Люся.

Но утром начальник не дал нам снимать палатки. Он собрал нас в круг и объявил:

— Мы остаемся здесь еще на неделю. Пойдете по новым маршрутам… я тоже пойду.

И опять потянулись дни по-старому.

Но однажды, когда мы собрались вечером у костра, все заметили, что нет еще Володи. Пришел он, когда совсем стемнело и мы уже подумывали идти его разыскивать.

Он прямо направился к Алексею Иванычу и, развязав рюкзак, доложил:

— Руда найдена!..

— Каламин,[3] настоящий каламин! — говорили мы, когда бледно желтый минерал стал гулять по рукам. — Где, где нашел?.. Да рассказывай скорей!..

Когда все успокоились, я задал вопрос начальнику:

— Алексей Иваныч, почему вы изменили свое решение? Помните, в ту ночь, когда все мы хотели бросить поиски? Что укрепило ваше убеждение, что руда должна быть здесь?

— Вы укрепили.

— Я?

— Да, ваш рассказ о бабочках-перламутровках. Но это интересно не только вам.

— Товарищи, — обратился он ко всем, — вы знаете, что существуют растения-рудоуказчики. Рудоуказчик цинковых руд — фиалка золотистая. Я хотя и не ботаник, но нашел ее. Она здесь растет. Надо признаться, что, увлекаясь недрами, мы не обращали внимания на то, что находится на поверхности. Строение хребтов, состав горных пород — все говорило за присутствие цинка. Но мы его не находили. Когда же наш топограф упомянул о фиалках, то мои предположения перешли в уверенность и я решил продолжать поиски.

— Но позвольте, Алексей Иваныч, — возразил я, — разве можно считать, что всюду, где растут фиалки, где летают перламутровки, в земле находится цинковая руда?

— Нет, конечно. Рудоуказчиком служит только фиалка золотистая, а перламутровки выводятся на любых видах фиалок, ведь вы сами так сказали. Не забывайте, товарищи, о взаимосвязи явлений в природе — это не раз вам поможет.

— А я подумала, какой счастливый случай, что Алексей Иваныч раздумал переезжать! — воскликнула Люся.

Все засмеялись, а Алексей Иваныч ответил:

— Наука — враг случайности!

Антиопа или траурница

… Антиопа, несмотря на скромные свои краски,

уже по величине своей принадлежит к числу

замечательных русских бабочек.

С. Аксаков

Начало августа. В зелени берез и осин уже проглядывают желтые листья. Поспевает голубица и брусника. В густой траве на опушке леса поднимают головы грибы: мягкие, чуть вяловатые на солнце, подберезовики, грубые, изжелта-красные подосиновики и липкие маслята.

Жаркие дни отошли. Комары докучают меньше. Хорошо в лесу!

Давайте-ка встанем пораньше, часов в б утра и пойдем в ближайшую березовую рощу.

День будет погожим. Не зря вечером усердно летали навозные жуки. Эта примета верная — к вёдру.

А роса-то, роса! Крупная, холодная, упругая, словно серебряные ягоды созрели за ночь на кустах и травах. Брюки до колен и рубашка на плечах быстро намокают. Зябко, но приятно.

Вот и роща. Мшистые подушки сочно чавкают под ногами. Птицы молчат, — пора песен миновала.

Но мы пришли сюда не затем, чтобы слушать птичьи голоса, а чтобы увидать первых бабочек антиоп.

Еще в июле мы заметили в этой роще мохнатых, черных с рядами красных пятен гусениц, которые жили высоко на березах. Пора бы уж вывестись бабочкам.

Смотрите, под деревом словно кто-то окропил землю красной краской. В старину суеверные люди считали, что это прошел «кровавый дождь». Но мы-то знаем, что это не «дождь», а просто красная жидкость, которую выпускают некоторые виды бабочек при выходе из куколок.

А вот и антиопа!