Необыкновенные приключения школьника Бобки, который изобрел летающий стул

— Хмм, — неуверенно захмыкал профессор. — Вряд ли у вас что-нибудь получится. Понимаете, этот дракон — он такой ужасный…

— Уж мы его раздраконим, будьте уверены! — храбрился Шильдик. — Говорите, как Бобку спасти.

— Не получится, не получится, — ныл профессор. — Ничего у вас не получится, и я умру…

— Получится, — бодрился Шильдик. — Говорите скорее про Бобку!

— Не получится, — нудил профессор.

— Говорите про Бобку, — наседал Шильдик.

Вот так они препираются без толку, а на дворе, учтите, уже начинается рассвет, а в нашей сказке —

Глава одиннадцатая ПОЧТИ ЧТО ГИБЕЛЬ БОБКИ

Близится назначенный час. Карамультук, самый знаменитый и отчаянный из императорских башибузуков, уже проснулся, наточил саблю и сел перекусить перед важным делом. А Бобка так и не спал ни одной минутки — переживал, бедняга. Не трусь, Бобка! Если Шильдик успеет уговорить профессора и прилететь вовремя, то всё будет в порядке. А если нет?..

Вот уже открываются двери Башни Счастливчиков, и башибузуки ведут Бобку на площадь Небесного Счастья, а Шильдика нет. Уже Бобку вывели на площадь, где целая толпа синеносского народа собралась специально, чтобы позавидовать Бобке, — а Шильдика всё нет. Карамультук уже вытащил саблю, а заспанный император Синенос Последний вышел на балкон своего дворца, чтобы по обычаю подать синим носовым платком сигнал казни, — а Шильдика всё нет и нет! Вот император уже полез в карман за платком; сейчас он взмахнёт им, и тогда…

Ну где же Шильдик, где спасительный Шильдик?! Неужто Бобке пропадать ни за грош. Ну, случись же хоть какое-нибудь чудо, спаси Бобку!

И вот что случилось: император роется-роется в карманах — и никак платка найти не может. Император зовёт министра Недураки, но вот чудо — и у того нет платка! Скоро уже все министры и придворные во всём дворце шарят по карманам: император объявил, что кто первый найдёт платок, тому в награду тоже отрубят голову. Каждому придворному хочется стать счастливчиком, все стараются, роются в карманах — но платки как в воду канули. И тут все вспомнили, что накануне вечером по дворцу ходила какая-то подозрительная старушка, с бородой и с усами. Она подходила к каждому придворному и просила поглядеть в окно, куда мол-де сейчас влетит птичка. Придворный глядел, но птичка всё не влетала. Когда же рассерженный придворный оборачивался, чтобы спросить, где же наконец птичка, — старушки уже не было. Напоследок старушка проделала свой фокус с самим императором; потом он так упрямо требовал птичку, что придворным пришлось бросить ему в окно жареную курицу, которой он и поужинал. Короче говоря, все поняли — платки стащила старушка. А что это за старушка такая, никто не знал (мы догадываемся).

Пока во дворце продолжался весь этот переполох — вы думаете, это муха прожужжала в воздухе, быстренько залезла в Бобкино ухо и там что-то стала рассказывать? Нет, это не муха никакая, а знаменитый Шильдик, умнейшая собака, которая, как известно, умела превращаться в муху очень даже крошечного размера.

— Пардон за беспокойство, — неожиданно произнёс Бобка.

Император так и застыл: он как раз собирался взмахнуть вместо платка куском материи, который услужливый Недураки оторвал от своих синих штанов. Услышав уверенный Бобкин голос и странное слово «пардон», император решил немного подождать с сигналом казни. Дело в том, что он на всякий случай всё ещё побаивался: а вдруг Бобка всё-таки не Бобка, а Бог Солнца и Грозы?

— Вы, конечно, можете меня казнить. Как говорится, дело хозяйское, — продолжал Бобка. — Но тогда и дочке вашей — каюк, к сожалению… А например, вылечить её — это для меня раз плюнуть, честное слово.

После того, как известный нам Кенгураки перевёл Бобкины слова, император икнул, как делают все синеносцы в затруднительном положении, а потом с важным видом сказал:

— Бики-бики. Ого-го касюньчик.

Это означало: «Давай лечи, а то худо будет». И он велел башибузукам отвести Бобку к своей дочке, а сам из любопытства пошёл туда же.

Глава двенадцатая ПРИНЦЕССА ТЯГОМОТО

Принцесса, девочка лет семи, лежала в постели очень бледная и грустная. Вот уже сто дней как она не говорила ни слова и ничего не ела, питаясь одним томатным соком, а жизни в ней, видимо, осталось совсем мало.

Бобка пожалел принцессу, но не распустил нюни: надо было действовать. Он дёрнул себя за левое ухо три раза: это был условный сигнал сидевшему там Шильдику — вылезать и делать своё дело. Шильдик тут же вылетел из Бобкиного уха и, залетев принцессе в нос, стал изо всех сил щекотать там лапками. Принцесса сперва поморщилась, потом покрутила головой, потом раскрыла рот и сказала:

— А-а-а-пчхи!

Она чихнула так громко, что императорский кот, по имени Кисимури, от неожиданности выпустил из когтей только что пойманную мышь, которая запищала от радости и скорей побежала к своим мышиным родственникам.