Необыкновенное обыкновенное чудо. О любви

– Оййй… – обреченно закачала головой Михална. – Рот разинули, глазами хлопают так, что даже неприлично. Тянули. По буквам отгадывали. Думала, до нового года решения не дождусь. Лексеича уж хотела за елкой посылать.

– В конце концов-то отгадали?

– Ну, не дружба ж победила? Женщина какая-то, я имя не запомнила. Якубович тут и давай ее суперигрой искушать. А она знаешь че?

– Че?

– Не горю, говорит, желанием – и забрала сервиз. Эх! – Михайловна всплеснула руками. – Я горю. Меня зовите. Вон какое письмо накатала Якубовичу этому на тему «Почему мне надобно на „Поле Чудес“». В стихах.

– Батюшки мои… Прямо в стихах?

– Прямо. Теперь ответ жду. Деньги коплю. Если через год пригласят, как раз смогу поехать.

– А если раньше пригласят?

– Та ну, Вер. Там таких как я пруд пруди. Хоть бы вообще письмо прочитали, а то в мусор бросят, и ку-ку. Но, я так решила, ежели через год не ответят, я новое напишу.

С тех пор, как двадцать шестого октября девяностого года пенсионерка Орешкина увидела первый эфир передачи «Поле Чудес», вечер пятницы стал священным. Михайловна не пропустила ни одной передачи. Грезила попасть в студию, выиграть суперигру и получить в награду не только призы, но и объятия знаменитого ведущего.

– Не тем желанием ты горишь, Михална. – Верка шлепнула ее прихваткой. – Лексеич твой загадки уже устал, поди, гадать. Сидит с тобой кажну пятницу, Якубовича этого терпит изо всех сил, лишь бы тебе угодить, а ты и ухом не ведешь.

– Ты все одно, – отмахнулась Михайловна. – Раньше надо было с Лексеичем гореть. Щас-то чего уже? Мне еще куда ни шло – шестьдесят четыре, а ему – без трех семьдесят!

– Да? А Надька вот так не думает.

– Надька? Это портниха, что ль?

– Она самая. Давеча в халат новый нарядилась и давай хвостом крутить. Но Лексеич молодец, и глазом не повел. Калитку ей справил, и к тебе на твое это «Поле Чудес».

Подруга Верка была всего на шесть лет старше Михалны, но считала себя мудрее в житейских делах раз в сто. А после многочасового просмотра бразильских сериалов, обрушившихся на нее в то же самое время, что и «Поле Чудес» на Михалну, она полностью уверовала в любовь, пронесенную через всю жизнь, и хэппи энд, увенчанный свадьбой, сколь долго ни пришлось бы ее ждать.

– Ты смотри, мужика потеряешь.

– Да мне и одной хорошо.

– Одной никому не хорошо. Я вон за Митькой своим скучаю, а делать нечего. Так всего-то, год прошел, а ты уж сколько лет одна? Когда Борьку-то током убило?

– Двадцать лет как.

– Оййй… и замуж больше не пошла, – всплеснула руками Верка. – Точно Лексеича ждала. Первая любовь не вянет, так?

Владимир Алексеевич Савин, хуторской сварщик на пенсии, был влюблен в Михалну со школьных лет. Поговаривали, что в свое время у них даже к свадьбе дело шло. Но что-то не заладилось, и Михална вышла замуж за местного тракториста, а Лексеич уехал и женился где-то в городе. Спустя сорок лет вернулся вдовцом, и дремавшая любовь вспыхнула на седьмом десятке с новой силой.

– Глянь-ка. – Михайловна отвлекла Верку от разговоров про Лексеича. – Это Люська? Почту развозит?

– Тю! Суббота же.

Люська была местной потомственной почтальонкой. Работала с шестнадцати. За двадцать лет приобрела свою собственную славу местного новостного канала на колесах.

– Теть Зин! – крикнула Люська, спрыгивая на ходу с велосипеда. – Телеграмма вам! Вчера уже поздно забрала из района. Вот с утра несу. Танцуйте!

– Заходи! – замахала рукой Михална.

Люська оставила велосипед у калитки и поднялась на веранду.

– Вот! – она протянула бланк.

Михална пробежала глазами по сообщению, нахмурилась, прочитала еще раз и уставилась на Люську дурным взглядом.

– Чего это?

– Телеграмма.

– Где взяла?

– На телеграфе.

– Ну? – не стерпела Верка.

– Тут это… – Михайловна еще раз пробежалась глазами по сообщению. – На «Поле Чудес» меня зовут… в следующем месяце.

– Дай сюда. – Верка выхватила бланк с текстом. – Мать честна! Так это чего ж, стихи твои дошли? Глянь, на передачу зовут. Люська, ты слыхала, чего говорю? – Верка двинула Люське в плечо. – Михалну-то нашу по телевизору будем смотреть! Эх, Михална! – Она обняла соседку. – Всех победишь там и суперигру выиграешь. Ура, што ли?!

– Ура! – присоединилась к ней Люська.

Михална вдруг закрыла лицо руками и завыла во весь голос.

* * *

Алексеевич с самого утра искал Михалну. Не дождавшись дома, отправился к Верке, где и обнаружил ее, бессвязно мычащую и заливающуюся слезами.

– Так, давай все по порядку. – Он сел рядом.

Верка накапала валерьянки и протянула подруге чашку. Михална выпила. Тяжело вздохнула и показала Лексеичу телеграмму. Он пробежался глазами по короткому тексту.

– Во дела. А чего рыдаешь-то?

– На передачу хочу.

– Так тебя же пригласили.

– Пригласи-и-и-ли-и-и, – снова заголосила Михална.

– Денег у нее нет, Лексеич, – вмешалась Верка. – Она письмо написала, а ответ через год ждала. Деньги только собирать начала на дорогу и на подарки Якубовичу. Вот теперь и рыдает. Мечта-то, как рыбка золотая, прямо из рук выскальзывает.