Необычный наемник

Я нашел нужную мне нишу, там толпились жители квартала, разговаривающие о чем-то своем. Мне пришлось потеснить говоривших, чтобы добраться до воды. Я надолго припал губами к струйке, вытекающей из металлической трубки в стене. Странно, почему жрецы не додумались вмонтировать фонтанчик в какую-нибудь статую. Например, в писающего человека или фавна. Было бы забавно.

Заполнив свой бурдюк, я умыл лицо, шею и другие открытые участки тела. Вода была холодной, немного отдавала тиной, но она хотя бы была чистой, прошедшей обработку. Такой огромный квартал необходимо снабжать водой, водонапорная башня находилась на центральной оси пирамиды, вдоль которой лучами расходились все тоннели-коридоры, ведущие как в частные апартаменты, так и в магазины. От водонапорной башни вода по трубам стекала вниз до самого дна пирамиды, там она уже становилась не такой чистой. Под верхним ярусом находились очистные сооружение — фильтры, как магические, так и механические — они были устроены главным образом для привилегированного сословия.

Так что храмовникам верхнего яруса повезло, многие эльфы приходили сюда только ради того, чтобы вкусить чистой воды. Ее конечно нельзя было назвать родниковой, но вкус всяко лучше, чем на нижнем ярусе. А насытив желудки влагой, эльфы могли приобщиться и к имперской религии. Вот такие хитрецы наши жрецы.

Чтобы скоротать время, я оставался в храме еще час, слушая монолог жреца, который вещал о чем-то запредельном. О мире и счастье для всех — обычные мечты или заманчивые слова лжеца. Но похоже, что жрец искренне верил в свои слова, значит, он был только мечтателем. Это даже мило. Романтичный идиот — этот персонаж вызывал уважение, но и становился жертвой насмешек от таких циников, как я.

Впрочем, не стоило ругать жреца, он всего лишь исполнял свои обязанности. И, кстати, неплохо, я даже заслушался, хотя критически оценивал каждое его слово. Ну, не могу я вот так просто нырнуть в нарисованный кем-то мир, я его обязательно хочу рассмотреть со всех сторон, а потом и оценить.

Император, конечно, нес мир, но этот мир рождался только с помощью огня войны. Пусть война часто и не превращалась в кровавую бойню, но от этого ее суть не менялась. Владыка ломал судьбы народов, чтобы создать своим гражданам комфортную жизнь, но и требовал от них высокого служения идеалам — честь, доблесть, саморазвитие и тому подобное. Суровый все же у нас правитель, хотя и его могущества не хватало, чтобы следить за каждым гражданином. На меня-то он махнул рукой, но другие в чем провинились?

В общем, я остался доволен проповедью. Жрец работал для того, чтобы зарождать в умах паствы мысли. Он был источником, из которого мы питались. И пусть каждый пил лишь свою влагу, но пил же! Вот и я не смог отделаться от размышлений о нашем бытие. Как будто я одним только усилием воли мог изменить этот мир, на это не хватит ни какой магии.

До обеда я слонялся по кварталу, заглядывал в лавки, пугая матрон своим неказистым видом. Делать было решительно нечего, я маялся от скуки и хотел все бросить, сбежать в свои пустоши. Цивилизованный мир был не для меня, я не умел ждать, мне требовалось делать что-то постоянно.

Ну, не в библиотеку же мне идти! Почитать я любил, но только уединившись с мыслями автора, а не сидя среди учеников и переписчиков.

В конце концов, я решил пойти в театр, основные представления начинались так же после обеда, но кое-какие пьесы показывали и в дневное время. Платить, чтобы смотреть эту пакость, я не желал, так что пришлось проявить сноровку — попросту взломать дверь в подсобное помещение — чтобы проникнуть в зал. Я уселся на одно из мест и целых два часа пытался насладиться убогим зрелищем.

Сначала какой-то молодой поэт пытал публику своим ужасным голосом, лучше бы нанял чтеца. Но поэт был слишком молод, а значит по-модному бедным. Публика проводила его вялыми овациями. Я бы его проводил вниз головой по канализационному стоку, но мой варварский вкус всем известен. Я стерпел и дождался следующего оратора. Тот зачитывал какие-то свои размышления на околофилософские темы. Это было даже хуже, а уйти не позволяла совесть — я и так проник без спросу.

Потом были танцы, затем кто-то снова взялся за стихи, а следом нагрянул сон, и я проснулся только, когда зрители засобирались на обед. Пообедать надо было и мне, но на остатки моих монет можно было получить только злорадную усмешку кабатчика. Эти ребята никогда не угостят даже черствым хлебушком, который в Кольце стоил довольно дорого. Не черствый, а вообще хлеб.

Зерно большей частью завозилось с материка, имперские магистраты меняли его на руду. Эльфы с радостью разбазаривали ресурсы своей родины, металлы-то в рот не положишь.

Я плоховато знал Врата, так что не мог сообразить, где найти бесплатный стол. Наверняка, местные хитрецы нашли тысячу и один способ наполнить живот за чужой счет. Я же мог только просить милости, но это было ниже моего достоинства. Гордость такое поганое чувство порой.

— Будем считать, что у меня разгрузочный день, — пробормотал я, уходя из театра следом за зрителями.