Необычное задание

— Слабоват ты, стало быть, в этом деле, — неожиданно перешел на "ты" Мыльников. — Слабоват… Вот Фролушкин мог запросто пару литров в одиночку оприходовать. Я свидетель.

Академик почесал нос, видимо, вспоминая былые похождения, и все в том же совершенно несерьезном, шутливом духе продолжил:

— Выпьет — и хоть бы тебе хны. Ни в голове, ни в ногах. Меня уже водит, качает, в сон вовсю тянет, а ему цыган подавай! Медведей. Песни-пляски…

— Когда-нибудь, в следующий раз, и мы оторвемся на полную катушку, — заверил Плечов. — Обязательно… Для этого у меня в загашнике всегда найдется что-нибудь более подходящее для интеллигентных людей.

— И на что вы намекаете?

— Ром, коньяк, какой-нибудь хороший бренди: "Кальвадос", "О-де-ви", "Фрамбуаз".

— Но ведь это — тот самый самогон, только фруктовый, — хитро прищурился Мыльников, тоже, как оказалось, знавший толк в крепких напитках.

— Пожалуй… Но фабричного производства, — не стал упорствовать Яра.

— Что ж… Предложение принимается! Только произойдет сие историческое событие, по всей видимости, не скоро.

— Да. Для начала всем нам надо собраться вместе в Первопрестольной.

— Скажите, а, случайно, не такую ли задачу вы поставили перед дражайшим Николаем Петровичем? Ускорить, так сказать, ваше… наше отбытие в столицу?

— Не будьте столь любопытным и нетерпеливым, дорогой коллега. Сюрприз потому и называется сюрпризом, что происходит внезапно, неожиданно… Р-раз — и ты уже счастлив!

— Что ж… Будем ждать. Будем ждать, — вернулся к привычной лексике академик.

ГЛАВА 10

— А знаете, уважаемый Дмитрий Юрьевич, теперь и мне что-то вдруг захотелось немного поковыряться в вашей душе! — покончив с горячим напитком, в привычной шутливо-издевательской манере сообщил о своих ближайших намерениях Ярослав Иванович.

— Всегда пожалуйста! — с некоторым даже воодушевлением откликнулся на его не совсем приличное предложение более опытный коллега-ученый. (Где два философа — там всегда непринужденная творческая дискуссия, порой, увы, плавно переходящая в добрую… драку!)

— Вот, будьте добры, скажите мне, пожалуйста, за что вы так люто ненавидите советскую власть и особенно ее боевой отряд, я имею в виду ЧК-ОГПУ-НКВД-МГБ? — Плечов отправил в рот — вдогонку за чаем — очередной кусок сахара-рафинада и, как в прицел, уставился в переносицу своего собеседника.

— А что хорошего они мне сделали? — сердито фыркнул тот. — Репрессировали половину знатного мыльниковского рода! Кого расстреляли, кого бросили в темницу, кого заставили уехать. А ведь это наша страна, наша Родина, хоть с большой, хоть с малой буквы. Хотя, по большому счету, мама у нас у всех одна — планета Земля, а мы — гомо сапиенс — ее неразумные дети…[16]

— Не берусь оспаривать…

— На самом деле нет никаких русских, немцев и уж тем более американцев, — распалялся академик (ох, ж эти увлеченные личности!). — Есть люди, считающие себя русскими, немцами, американцами. Лучше всего по этому поводу высказался, как ни странно, товарищ Сталин: "Я русский грузинского происхождения", — хотя в нем разных кровей ого-го сколько намешано.

— Это правда, — опять согласился Ярослав Иванович.

— Вот вам приходилось когда-нибудь сталкиваться с самоназваниями представителей различных национальностей, точнее, с их истолкованием на русском языке?

— Нет. Знаю только, что еврей в переводе с арамейского, на котором разговаривал Иисус Христос, — "человек освобожденный", — вспомнил и озвучил общеизвестный факт секретный сотрудник, поощряя окончательно разошедшегося светоча науки.

— Это так, — кивнул Мыльников. — Но и другие народы недалеко ушли! Например, "ненец" тоже означает "человек". И "ханты" — человек, мужчина (первоначальное значение — "принадлежащий к роду"). Впрочем, зачем ходить за полярный круг? Самоназвание современных немцев "deutsch" происходит от древнегерманского "thiuda" ("люди"); эстонцев — "maarahvas" — "народ (нашей) земли"; чукчи называют себя "луораветланы", "настоящие люди", — точно так же, как и айну (они же айны), коренные жители Сахалина, Кунашира, Итурупа, Хоккайдо, Курильских и прочих наших, а ныне Японских, островов.

— Интересно! — вставил Плечов, который некогда тоже увлекался схожими теориями, но бросил заниматься ими, как и многим другим, так и не достигнув каких-либо выдающихся высот.

А тут — совсем иной пример!

Целеустремленности, упорства, бесконечного самосовершенствования!

И, как итог, блестящей образованности, успеха, которому могут позавидовать многие лауреаты и дипломанты!

— Короче, все люди — русские… — снова попытался продемонстрировать свою осведомленность в предложенной теме наш главный герой.

И опять — мимо. Точнее, вроде в цель. Но — в молоко!

— Где вы это взяли? — вспыхнул, как спичка, Дмитрий Юрьевич. При этом его лицо мгновенно покрылось какими-то пятнами.

— У того же Рыбакова, — признался тайный агент.

— Вот видите. А вы говорите — честный, порядочный… Это же один из главнейших моих тезисов!

— Так он на вас и сослался, — пояснил Ярослав Иванович.