Необычное перемирие

— Я не мог удержаться, — рассказывал Эб, — от того, чтобы не бросить в рысь палку, хотя, признаться, мне было жаль ее. До того она была напугана. Рыси охотились за телятами моего отца, и я не мог этого простить ей.

На минуточку я остановился, чтобы прислушаться, но вскоре опять побежал, так как услышал недалеко позади себя глухой шум пламени и понял, что огонь старается настигнуть нас. Сердце замирало от этого шума. Такой страх на меня нагонял только вой волков, когда я на санях мчался с форта Хендерсон на Гудзоновом заливе.

Мы, конечно, знали, что уже около двух дней в некоторых участках леса вспыхнули лесные пожары, но огонь злой шутник, — он может где-нибудь тлеть днями, неделями, пока ему не поможет благоприятный ветер, и тогда он сразу понесется, как лошадь, сорвавшаяся с привязи.

Мимо меня пробежали еще два оленя, мать с детенышем. Они мчались, как брошенный сильной рукой камень. Мать безумно вертела глазами и дико мычала.

Не знаю, сколько птиц и зверей я видел в этот день в лесу, возможно, что мне мерещилось больше, чем это было на самом деле. Вспоминаю росомаху. Она так же коварна и зла, как рысь: схватив за горло оленя, росомаха обычно висит на нем, пока животное не падает.

Ласки, маленькие, длинные, как бечевка создания, пара куниц, лисы, — я дорого дал бы за все меха, которые я видел в этот день. Звери бежали, то появляясь, то исчезая, следуя по одной и той же дороге, которая вела к воде. Я бежал за ними.

* * *

Скоро я сквозь ветви деревьев заметил вдали синий покров озера и страшно обрадовался, но, пробежав через прибрежный тростник, заметил, что огонь также наступает и с юга. Он распространялся полукругом вокруг озера, и облако дыма горой подымалось вдали над деревьями.

Отступать было некуда. Мы не могли бежать ни на юг, ни на юго-запад. А вокруг мыса, который мы прозвали пастью щуки, всюду простиралась вода. Я смотрел на животных, как бы спрашивая их совета. Они-то знали, что делать, и не колебались.

Недалеко от берега был небольшой островок, и уже многие обитатели леса бросились вплавь к нему. Я последовал их примеру, подумал было раздеться, но потом решил, что платье можно будет высушить на острове, где придется, возможно, долго просидеть, и поэтому поплыл в одежде, приговаривая: «Так, пожалуй, лучше будет, Эб, а то как бы ты не пришелся по вкусу старику Топтыгину».

Для мальчика было жестоким испытанием очутиться на этом маленьком необитаемом острове в обществе стольких зверей, до того обезумевших от огня, что они даже забыли о страхе друг перед другом. Заяц забыл о лисе, белки не двигались с места, когда рядом появлялась куница, а олени обнюхивали своих детенышей на глазах у медведя.

Так просидели они, как рассказывал потом Эб, всю вторую половину знойного летнего дня. Некоторые животные кое-как разместились в кустарнике, другие, слишком крупные, чтобы найти там тень, угрюмо припали к земле под защитой скал, либо, как это сделал олень с олененком, стояли по колено в воде среди зарослей лилий. Все без исключения смотрели в сторону огня.

Когда Эб, движимый любопытством, приблизился к ним, они ограничились тем, что либо сердито ворчали, либо неохотно отходили в сторону. Заяц, мимо которого Эб про ходил, до того оцепенел от страха, что его можно было легко схватить. А огонь между тем неумолимо и упорно приближался.

Как раньше заметил Эб, пожар в лесу иногда требует многих дней, чтобы распространиться. Но лишь только он разгорится, как начинает свирепствовать среди деревьев до тех пор, пока сам не затухнет из-за недостатка горючего или ветра — единственного хозяина, которого он признает.

Когда, наконец, надвинулась таинственная северная ночь с ее восхитительным полусветом, огонь прорвался к озеру.

Языки пламени, которые раньше казались трепещущими ярко-красными лентами на клубящихся колоннах дыма, сейчас показались во всей их мощи. Красные и желтые, они жадно прорывались через потемневшие деревья.

Среди треска ветвей можно было слышать крики птиц, загипнотизированных ярким блеском пламени, они носились взад и вперед, многие из них, вероятно, погибли. Другие, сидевшие на берегу озера, полетели на остров. Среди них были кроиштейны, ржанки и зуйки.

Эб никогда не забудет этой ночи. Она казалась сценой из какой-то фантастической сказки. Этот странный свет, красное зарево на воде и сверкающие расширенные глаза животных, сидевших вокруг него, казались разбросанными во все стороны горящими угольками.

Еще долго после этого он вскакивал со сна весь в холодном поту от видения охваченных паникой животных, извивавшихся рядом с ним, от палящего зноя на лице и руках, когда порывы ветра доносили дыхание пламени через воды спокойного озера.

К рассвету жар уменьшился, пламя уже не бушевало так яростно. Эб заметил, что направление зыби на поверхности озера изменилось. Ветер повернул в обратную сторону. Огонь заметно начал слабеть, он мог еще тлеть много дней, но уже потерял свою силу. Опасность миновала.