Необходимость

Ее глаза закрыты, тело снова выгибается у двери. Помоги мне, Боже, она самая сексуальная девушка из всех, кого я видел. Чувственная. Я теряю контроль с каждым сладким вздохом и стоном, что исходит от нее, от этого мой член пульсирует все сильнее.

Она готова, чтобы ее трахнули. Требуется каждая частичка моей воли, чтобы игнорировать болезненные пульсации моего члена. Я прижимаю открытый рот между ее ног, медленно упиваясь ее клитором, одновременно вводя в нее еще один палец.

— О, Господи, Брайден.

Черт. Она тут же сжимается вокруг них, ее киска такая ненасытная. Я смотрю на нее, пока поглощаю ее. Она потеряна, взгляд расфокусирован, ее тело двигается, такое ищущее, нуждающееся. Я начинаю толкаться в нее пальцами, медленно и жестко. Именно так, как планировал трахнуть ее своим членом.

У нее вырывается еще один стон, когда она упирается головой в дверь. Эти сексуальные звуки становятся громче, интенсивней. Мышцы напрягаются, стеночки ее киски так сильно сжимаются, что я едва могу двигать пальцами. Ее ноги дрожат.

Так близко. Я так близко к тому, что ее соки окажутся на моей руке, языке, покроют мой член.

— Вот так, детка. Я хочу, чтобы ты кончила. — Я ускоряюсь, толкаясь сильнее.

Ее голова наклоняется вперед, и я поражаюсь этому красивому, блаженному выражению на ее лице. Ее взгляд задерживается на мне. Прерывистые стоны вырываются из ее полуоткрытых губ.

— Да, детка. Вот так. Смотри на меня, когда кончаешь. — Я снова втягиваю ее клитор ртом.

Она замирает, оргазм проносится сквозь нее так сильно, что она едва может двигаться. Мое имя срывается с ее губ, прерывисто, из-за чего мои бедра дрожат, едва не кончив прямо там.

Она все еще под действием оргазма, когда я поднимаюсь на ноги и обнимаю ее, пока ее продолжает сотрясать дрожь. Ее зубы впиваются в мою шею, прерывая ее беспомощные стоны, но они отдаются в моем теле.

Осознанно или нет, она кусает меня, оставляя отметины.

Мне нравится это.

Ее тело обмякло, она перестает бороться. Стеночки ее киски продолжают сжиматься вокруг моих пальцев.

Она скучала по этому — нуждалась в этом контакте — также как и я.

Ее голова покоится на моем плече. Я чувствую каждый прерывистый вздох, исходящий от нее.

За моей спиной кровать. Моя старая кровать. Та самая, где я провел бесчисленное количество ночей, мечтая о ней. Я обещал себе, что не трахну ее здесь, в этом доме, где нас могут услышать или прервать. Поэтому я снял комнату. Но я не могу выйти из этого дома вместе с ней. Мой член настолько возбужден, что готов взорваться.

На этот раз я испачкаю ее стеночки собой. Не ее платье, ее кожу. Она примет все до последней капли.

Я прижимаю Киру сильнее. В ответ ее стеночки лишь сильнее сжимаются вокруг моих пальцев, и из меня вырывается шипение. Я поворачиваю пальцы внутри нее, мне нравятся ее слабые пронзительные вздохи, и я могу слышать какая она влажная для меня. Она двигается напротив меня, ее тело разомлело в моих руках.

Вот это сейчас полная капитуляция ее тела, все годы этого дерьма стоили результата.

Я утыкаюсь носом в ее волосы, вдыхаю их аромат, мое лицо неотрывно следует к ее сладкой шее, и я начинаю ее лизать.

— Черт, детка, — мямлю я, посасывая мочку ее уха. — Хотел бы я увезти тебя отсюда в комнату, которую я снял для нас на этот вечер. — Она двигается. Я хватаю ее за руки, мои бедра толкаются в нее. — Но я не могу дождаться, чтобы трахнуть тебя. Ты нужна мне. Сейчас.

Сначала я не понимаю, что это за звук, спутав его со стоном.

Еще одно движение моих губ, мое тело ищет хоть какое-нибудь трение для моего изнывающего члена.

И опять этот звук. Низкий.

Печальный.

Кира вновь шевелится.

Она хочет, чтобы я отпустил ее.

Этот звук...

Она, черт подери, рыдает.

Из-за шока мои руки ослабевают. Я отпускаю ее, не потому, что хочу, а потому что не могу вспомнить последний раз, когда я слышал, чтобы она издавала эти звуки.

Нет. Я раньше видел, как Кира плачет, но я никогда не слышал конкретно этот звук. Не для таких случаев.

Мои пальцы выскальзывают из нее. Теперь она прямо напротив меня, еще один звук вырывается из нее, из-за чего я сжимаю руки в кулаки, и они свисают по бокам, потому что это неправильно, так чертовски неправильно.

Одинокая слезинка вытекает из ее глаз и я стою здесь, как гребаный идиот, зациклившись на том, как она скатывается вниз по ее щеке, неспособный оторвать взгляд, потому что внезапно я понимаю, что там увижу.

— Разве ты не понимаешь? — Голос Киры хриплый, дрожащий. Она гневно вытирает слезу. — Ты можешь взять мое тело против моей воли, тысячи раз, если захочешь, но это ничего не меняет.

Это удар ниже пояса, желудок скручивает, разрывая меня на части. Ее слова...

Я никогда не слышал, чтобы она говорила таким тоном. В нем нет злости. Нет боли. Только равнодушие. Простое изложение фактов.