Необходимо для счастья

«…Почему  э т о  произошло не с тобой, — писала она с откровенностью отчаяния, — почему мне хотелось, чтобы Он непременно был инженером, почему?! Ах, господи, какая я бесстыжая, глупая, тщеславная баба! И разве так обязательно выходить замуж, чтобы узнать это?! Вот сейчас я замужем, третий день замужняя, и он любит меня, и я не безразлична к нему, но третий день стоит перед глазами наша деревня, наш тихий пруд и ты возле пруда с кнутом в руке. Ах, как же далеко тебе до моего блестящего, сильного, надежного мужа! Он такой эрудит, такой талантливый и умный — он держит в руках свое будущее, он с отличием защитил дипломный проект, его оставили на кафедре для научной работы, он знает все машины, которые ты любишь не зная, он уверенно любит меня, которую ты знал.

Родной, милый ты мой человек! Как хочется мне, чтобы ты услышал сейчас «Песню о первой любви», как мне хочется спеть ее всей душой, спеть тебе, единственному, только одному тебе и никому больше! Никогда! Ты помнишь ее, не забыл — мою несчастную, сентиментальную, пророческую песню?..»

Я старался вспомнить, но, раздосадованный, не вспомнил и не ответил на письмо — не было теперь никакого смысла. Привыкнет. Погорюет и привыкнет. Ведь именно так говорила когда-то знающая Нинка, которая уехала в свой Ленинград и не писала писем ни бухгалтеру, ни мне. О чем писать?

Я служил в армии, учился, ездил по нашей большой стране, чтобы утолить жажду нового, неизвестного. Но путешественником так и не стал. Не было такой профессии. Я узнал много других, интересных по-своему, но ни к одной не пристал сердцем. Как-то не получалось. Когда в тебе хозяйкой живет одна, другим просто нет места. Но теперь я уже сомневался и в этой одной.

Дело не в том, что профессии путешественника нет в чистом виде. Профессии нет, но отважные путешественники есть, и они ищут свое, не боясь ошибок и разочарований. А я уже боялся открыть известное, боялся разочароваться и нем. С тех пор боялся, когда вместо Лиды открыл Нинку и был потрясен этим открытием.

О Лиде я вспоминал редко, по случаю. Однажды услышал песню о первой любви и вспомнил. Не потому, что оказался во власти прошлого, нет, просто песня была очень похожа на ту, забытую, которую когда-то пела Лида. Только она пела о женщине, которую любит достойный и надежный муж, а она грустит о первой любви, здесь же мужчина искал свою первую женщину. Словом, мужской вариант той же темы, что-то в духе романсов прошлого века.

Всякой первой любви наступает конец,
Бесконечной тоски начинается пряжа.
Что мне делать с собою, скажи наконец,
Как тебя отыскать, дорогая пропажа?!

Скоро будешь и ты чьей-то верной женой,
Станут мысли спокойней и волосы — глаже,
И от нашей горячей любви дорогой
Не останется в памяти образа даже…

Ну, и дальше разорванные чувства, телефонные звонки, смертельная бледность, он уехал, она плачет — типичный сентиментальный романс, но уже нашего времени. Впрочем, одна строчка мне показалась по-настоящему сердечной: «Станут мысли спокойней и волосы — глаже». Только действительно любящий человек мог почувствовать и сказать так верно, просто.

Но одна строчка не делает песни, даже гениальная.

Позже я услышал другую песню, лучше, я даже запомнил ее, не записывая.

А как первая любовь, она сердце жжет,
А вторая любовь, она к первой льнет.
А как третья любовь — ключ дрожит в замке,
Ключ дрожит в замке, чемодан в руке.

Дальше — еще лучше, еще серьезнее. И не только про любовь. Хорошая песня. Жаль, что она не поспела ко времени нашей юности, Лида полюбила бы ее больше других.