Необъяснимые явления

Это было сразу после войны, в 1945 или в 1946 году. Напротив конторы колхоза находились подамбарники, в которых хранилось зерно. Заведующий складом собирался уехать на день или два и попросил вместо себя покараулить Якова Голубцова. Яков сидел в совершенно темном помещении; он должен был караулить всю ночь, чтобы никто не залез в склады. Прошла из клуба молодежь – значит, было около двенадцати часов ночи.

Вскоре после того, как прошла молодежь, стукнула входная дверь. Кто-то протопал по полу. Яков понял, что он не один, но никого не видел. Он громко спросил:

– Кто там?!

В этот момент вместо ответа его вдруг схватили за левую руку! Кто-то маленький – Яков понял так, что не выше, чем ему по плечо, но очень сильный, крепко держал его за запястье, между кистью и локтем, тащил на себя. Яков перехватил своей рукой руку «того»; какое-то время они боролись, держась за руки крест-накрест, и каждый тянул на себя.

Потом Яков правой рукой распахнул дверь, ногой уперся в тело «нечта»; сильным пинком оторвал от себя нечисть, выкинул ее в дверь. А на дверь сразу навалился всем телом, побыстрее ее запер.

Больше его никто не беспокоил до утра, под утро он даже поспал. Утром его сменил заведующий складом, и Яков ушел домой. Я считаю эту историю достоверной, потому что несколько человек видели следы, оставленные на руке Якова Голубцова. Это были синяки округлой формы, числом пять, и находились они примерно там, где и оказались бы синяки, если бы Якова схватил за руку человек. Но только в середине каждого синяка была ранка-отверстие: здесь что-то прокололо кожу, словно у существа, схватившего Якова, когти находились не выше подушечек пальцев, а на самих подушечках. Впрочем, это могли быть не когти, а крючки, похожие на те, которые находятся на присосках у осьминогов и кальмаров.

Эти странные следы видели сыновья Якова; независимо друг от друга их показания, в том числе и описания следов, полностью совпадают.

Некоторых удивляет, что овинник мог появиться в конторе совхоза. На мой же взгляд, нечистой силе как раз самое место в конторах совхозов, колхозов, лесхозов, и прочих сатанинских учреждений. Тем более они никогда не были освящены церковью. Более подходящим местом для явления нечистой силы может быть разве что Крайком КПСС или Дом политпросвещения.

Сибирская нечисть

В Сибири на совершенно особом месте находятся истории про нечисть, обитающую в лесах, а также в заброшенных строениях и деревнях. В ХХ веке эта тематика не исчезла и не ослабла, и причина этого понятна – в Сибири в крестьянском хозяйстве всегда была очень велика роль охоты, путешествий, отхожих промыслов, торговли.

Уже в XIX веке сибирский крестьянин вынужден был активно торговать, а города часто далеки от деревень. Ехали дня два-три, а то и неделю, причем ехали зимой, когда останавливаться под открытым небом было почти невозможно.

Значит, люди постоянно оказывались в избушках, в домах, обитаемых только часть года, фактически в брошенных людьми помещениях, где, по точному определению А. К. Толстого, «долго ли другим хозяевам завестись?».

То же самое касается и охотничьих избушек, строений, которые делаются на заимках и на покосах, – все это помещения, обитаемые только часть года. Это дома, в которых, как говорит опыт человечества, всегда стремятся завестись «другие хозяева».

Россиянин в Сибири постоянно оказывается в таких помещениях. Если пласт историй про столкновения с «другими хозяевами» невелик, я отнесу это на счет выполнения людьми некоторых важных правил. Конечно же, в семье не без урода, но все-таки в Сибири довольно строго выполняются правила поведения во временном жилище.

Во-первых, в такое жилище принято входить как в обитаемое: снимать шапку, кланяться у входа, просить разрешения войти и воспользоваться жильем. Многие люди громко рассказывают о себе, объясняют, почему им понадобилось жилье, иногда вслух обещают себя вести «правильно». То есть ведут себя уважительно, признают правила поведения и первенство «хозяев».

Во-вторых, неукоснительно соблюдаются правила поведения во временном жилище. Пока ты в нем, ты имеешь пользоваться всем, что в нем есть, включая дрова и еду. Но, уходя, обязательно оставляют дрова и запас пищи.

В этом, конечно, сказываются элементарная справедливость и понимание, что «пока я здесь, мой-то дом без хозяина». Но не только.

Сибирские условия заставляют делать поправку на климат, на образ жизни в малонаселенных местах. Мы не знаем, кто и при каких обстоятельствах будет пользоваться этим жильем. Тот, кто придет после нас, может не иметь времени наколоть дров, например, если человек войдет в избу обмороженный или с пораненными руками.

Не так уж часто, но вполне реально складываются ситуации, когда от корректного поведения пользователей жильем зависит здоровье и даже жизнь последующего пользователя. Традиция учитывает это, и временные «хозяева» жилья должны вести себя определенным образом.