Необъяснимое притяжение

Ее брови взметнулись.

– Ты навел обо мне справки?

– Да, – признался он.

Разве можно осуждать его за то, что он захотел узнать больше о женщине, которую пригласил на свидание?

– В таком случае ты должен быть в курсе того, что до оглашения завещания нашей бабушки Минди и Софи не знали, что Виктория решила оставить треть своего состояния мне. Я все еще нахожусь в процессе завоевания их доверия. А они все еще завоевывают мое доверие.

– Это на самом деле так много для тебя значит? Я имею в виду, войти в театр через парадный вход?

– Да. Если, конечно, тебя не беспокоит, что люди могут подумать, что мы с тобой встречаемся. Мне не хотелось бы поставить тебя в неловкое положение.

– Таблоидам наплевать на факты. Они пишут все, что хотят.

– Как человек, который прожил много лет вне поля зрения общественности, я наслаждаюсь вниманием прессы. Но если ты хочешь, чтобы мы проникли в театр незаметно, я подчинюсь твоему выбору.

Эмма не виновата, что она внебрачный ребенок и что ее прятали. Дэниел понял, что хочет доставить ей удовольствие. Что ради этого он может потерпеть вспышки фотокамер.

– Мы войдем через главный вход и посмотрим, что будет.

Щеки Эммы порозовели.

– Правда? Большое тебе спасибо.

– Пожалуйста.

Шофер Дэниела быстро доставил их до театра. Выбравшись из автомобиля, Дэниел подал руку Эмме. Едва она ступила на тротуар, как один папарацци заметил их и начал фотографировать. Эмма сжала руку Дэниела. Пыталась она таким образом его поддержать или просто выразила свое радостное волнение, для него не имело значения. Главное, что Эмма была рядом.

Как только они оказались на красной дорожке перед входом, на них посыпались вопросы.

– Вы встречаетесь?

– Как вы познакомились?

– Эмма, от какого дизайнера ваше платье?

Эмма сделала шаг в сторону репортеров и отпустила руку Дэниела.

– От Норы Брэдфорд, разумеется, – ответила она. – Мы рады тому, что она с нами сотрудничает. – Затем, подобно опытной светской львице, она повернулась и позволила им сфотографировать ее сзади. – Правда, оно красивое?

– Дэниел, «Стоунз» планирует открыть магазин в Нью-Йорке?

– Вы будете конкурировать с «Иденс»?

– Как к этому отнесутся ваши семьи?

Последние два вопроса показались Дэниелу особенно неприятными, и он не стал на них отвечать. Он был уверен, что ни его матери, ни сестрам Эммы не понравится, что они вместе появляются на людях. Он почувствовал облегчение, когда папарацци переключили свое внимание на голливудскую актрису и ее мужа, которые появились вслед за ними на красной дорожке.

– Это было не так уж плохо, правда? – Ее глаза блестели, щеки порозовели от возбуждения. – Ты вытерпел всех этих бесцеремонных репортеров. Я очень тебе за это признательна.

– Я рад, что все закончилось.

Он не хотел думать о том, что своим поведением Эмма укрепила сотрудничество Норы Брэдфорд с «Иденс», и он не сможет переманить ее в свою компанию. Его мать придет в ярость. Но сейчас он не будет об этом беспокоиться. Сейчас он будет получать удовольствие от общества Эммы.

Они заняли свои места в одной из боковых лож зрительного зала, откуда было прекрасно видно сцену. В окружении женщин в вечерних туалетах и мужчин в смокингах Эмма держалась уверенно и непринужденно. Ей нравилась ее новая жизнь, и она быстро к ней привыкала.

Свет погас, и оркестр заиграл классическую музыку. Когда поднялся занавес, Эмма сжала руку Дэниела.

Он слушал «Богему» много раз, но впервые рядом с ним находился кто-то, полностью погруженный в происходящее на сцене. Дэниелу было трудно сосредоточиться на опере. Ему гораздо интереснее наблюдать за тем, как на лице Эммы одна эмоция сменяется другой. В самые драматичные моменты из ее глаз текли слезы и она крепче сжимала его руку.

Он понял, что Эмма Стюарт удивительная женщина, которая способна ценить красоту во всех ее формах. Что у нее доброе сердце, и она не стесняется открыто проявлять свои чувства. Ему следует соблюдать осторожность, если он не хочет, чтобы она похитила его сердце.

* * *

На обратном пути Эмма все еще успокаивалась после представления. Она не хотела смущать Дэниела своими слезами, но не смогла их сдержать. Особенно когда в конце заиграла невероятно красивая музыка и Рудольфо понял, что Мими умерла. История о бедности, любви и самопожертвовании была так мастерски передана, что сдержать эмоции было просто невозможно.

– Прости, что расплакалась, – сказала она Дэниелу, который всю дорогу напряженно молчал. – Я впервые услышала «Богему» и не знала, чем закончится история.

Ей было неловко признаваться Дэниелу в своей неискушенности, но она хотела быть с ним честной, поскольку не любила притворяться.

Дэниел кивнул, но она увидела удивление, промелькнувшее на его лице.

– Это многое объясняет, но извиняться нет необходимости. Многие люди плачут во время театральных представлений. В этом нет ничего постыдного.