Нэнуни-четырехглазый

Маскируясь кустами, ловкий прогонистый хищник проворно подбирался к мирно пасущимся животным. На открытых местах он полз медленно, совсем погружаясь в снег, оставляя за собой глубокую борозду. Зверь был так поглощен своей целью, что не заметил появившихся на горе лошадь и человека. Янковский смотрел на него не шелохнувшись, пока тот не скрылся за разделявшим их гребнем. «Нужно бежать наперерез, нагнать прежде, чем он нападет на оленей!»

Только сейчас он осмотрелся вокруг. Поблизости — ни одного надежного куста, к которому можно привязать Атамана. И, увлекая коня на поводу, устремился вниз. Они скатились в распадок, пересекли ключ и начали взбираться на хребетик, за которым скрылся хищник.

В правой руке Янковский держал готовый к выстрелу штуцер. Добравшись до верха, перевел дыхание, натянул повод, шагнул на гребень и остановился, осматриваясь. Конь спокойно стоял за спиной.

В распадке в кустах бродили олени, а вокруг — чистый белый снег. Барса нигде не было.

Перед охотником стоял густой куст каменной березы. Он взглянул сквозь его частые ветки и едва не поскользнулся. В двух шагах за кустом вся напружинилась для прыжка огромная пятнистая кошка! Хвост вытянут, как железный прут, уши плотно прижаты к затылку, неподвижно устремленные на человека глаза излучали зеленовато-оранжевый блеск.

«Даст ли секунду-другую или сомнет в одно мгновение?» Янковский одним движением машинально сдвинул вперед висевший на поясе нож и вскинул к плечу штуцер. Но тут сверкнула другая мысль: «А вдруг мерзлая ветка отведет пулю?»… И, пожертвовав еще одним мигом, он выбрал в переплете ерника дюймовое окошечко, а в нем переносицу зверя. И — нажал на спуск. Потом вспомнил, что пока нажимал, еще подумал: «Успею ли?»

Невозможно передать словами всех чувств, возникающих при такой встрече… Требуется некоторое время, чтобы оценить случившееся.

Михаил Иванович смотрел на распростертого во весь рост дальневосточного леопарда и постепенно приходил в себя. Зверь был недвижим, только конвульсивно извивался конец длинного хвоста, да из правого глаза алой ленточкой струилась кровь, окрашивая снег…

До коня испуг дошел позднее. Когда ветерок набросил запах страшного зверя, Атаман вдруг взвился на дыбы, едва не смяв с трудом удержавшего его хозяина.

А олени? Они исчезли, как вихрь, оставив в воздухе только облако взрытого копытами снега!

Атаман все храпел и дрожал. Михаил Иванович привязал его к кусту, смочил палец в крови хищника и быстрым движением смазал трепещущие ноздри лошади. И конь сразу успокоился, послушно разрешил сесть в седло. Вид зверя волновал его гораздо меньше, чем запах.

Михаил Иванович прискакал домой, запряг сани. А под вечер на крыльце дома-форта взрослые и дети с волнением рассматривали и гладили пушистый мех врага оленей.

На этот раз вместо рогов, шкур и скелета пятнистого оленя в Иркутский музей ушла иная посылка. В ней лежали черепа и шкуры лисы, енотовидной собаки, дикого кота и этого первого барса. Посылку он сопроводил статьей: «Пятнистые олени, барсы и тигры Уссурийского края». Вскоре она появилась в альманахе «Известия» общества изучения Амурского края.

ДОКТОР ДЫБОВСКИЙ

Летом 1883 года Михаил Иванович получил письмо от Дыбовского. Доктор завершил экспедицию на Камчатку и получил разрешение вернуться на родину. Вскоре он прибудет во Владивосток, а перед отъездом в Европу осязательно посетит пана Михала в его новом гнезде.

Через несколько дней, туманным июльским утром, Янковский встречал гостей в бухте Гека. Лодка доставила с парохода трех участников экспедиции, и давние друзья крепко обнялись.

Среднего роста сухощавый Дыбовский мало изменился с тех пор, как они в последний раз виделись на Аскольде восемь лет назад. В темно-русой бороде и волосах почти не проглядывала седина, и только чуть глубже запали голубые, проницательные глаза.

Познакомившись с помощниками доктора, Михаил Иванович повел гостей домой. Оставив справа, неподалеку от берега, белую усадьбу Фридольфа Гека, они ступили на широкую прямую дорогу, ведущую к невысокому перевалу, С обеих сторон тянулись посаженные вдоль всего пути стройные деревца маньчжурского ореха. На некоторых, среди ажурных лапчатых листьев, проглядывали первые, в мягкой зеленой кожуре, плоды, размером в некрупное куриное яйцо. Натуралист Дыбовский довольно улыбнулся.

— Узнаю вашу энергию. Через несколько лет это будет великолепная аллея. Если бы все хозяева умели так украшать землю!

Но вот показался белый дом-форт, конюшни, коровник, птичник с небольшим круглым прудом. На нем плавали утки и гуси, в воздухе вились голуби. Гости вошли во двор усадьбы и остановились, осматриваясь и слушая пояснения хозяина. Дыбовский качал головой.

— Да, трудно поверить, что все это создано на голом месте всего за четыре года. Еще раз убеждаюсь, что не напрасно рекомендовал вас в управляющие Аскольда и не удивлен, что Кустер никак не хотел с вами расстаться…