Ненавижу? Хочу! Или кое-что о мачо

– Ты этого мужчину имела в виду? Ну, с журналом?

– Да, – она была удивлена моим, мягко говоря, странным поведением.

– Лизка, будь другом, выручи! – взмолилась я. – Скажи ему, что меня нет на месте!

– Но я уже сказала, что ты есть, – развела руками Лизка, – я же не знала… А что такое, кто это?

– Да так, один тип, – я небрежно махнула рукой. Не рассказывать же ей душещипательную историю моего несостоявшегося замужества. Тем более что Диночка раструбила всей редакции, что я скоро выйду замуж за миллионера-англичанина.

– Он тебя преследует? – округлила глаза она. Вечно эти дамочки из отдела новостей раздуют из мухи слона!

– В некотором роде.

– Так давай я позову охрану! Кстати, мы же можем об этом написать! – Ее глаза загорелись. – Я уже вижу заголовок. «На известную журналистку напали прямо в здании редакции!» И огромная фотография – ты вся в крови…

Мне, конечно, польстило словосочетание «известная журналистка», но вот ремарка про кровь почему-то не понравилась.

– Лизка, кончай ерунду говорить. Это просто мой бывший.

– А, – разочарованно протянула она. Эта сумасшедшая предпочла бы, чтобы меня убили в моем же кабинете, тогда у нее появилась бы возможность написать об этом захватывающий материал. Ничего не скажешь, Лизка относилась к своим профессиональным обязанностям куда серьезнее, чем я сама. – Ладно, тогда побежала я, мне полосу сдавать. Ни пуха ни пера.

– К черту, – недовольно пробормотала я, – если он будет обо мне спрашивать, скажи, что я освобожусь через десять минут.

– А что тебе дадут эти десять минут? – спросила Лизка перед тем, как покинуть мой кабинет.

И правда, за десять минут ничего не изменилось. Эдуард все еще сидел у моей двери. Я умудрилась еще один раз выглянуть в коридор, и он снова меня не заметил. Что же мне делать? Не могу же я просидеть взаперти весь оставшийся рабочий день. Да и Эдик не из тех, кто привык ждать долго. Уверена, через несколько минут он потеряет терпение и начнет ломиться в мой кабинет.

Но ведь должен же быть какой-то выход. Будучи маниакальной оптимисткой, я твердо убеждена, что из любой, даже безнадежной на первый взгляд ситуации есть хотя бы крошечная лазейка, которая поможет избежать катастрофы.

Я заметалась по комнате. Может быть, выйти в коридор в темных очках и платке и притвориться, что я – это не я? Да нет, идея глупая. Этот номер, может быть, и прошел бы с малознакомым человеком, но не с мужчиной, с которым я встречалась почти целый год.

Я могу позвонить по внутреннему телефону Лерке или Диночке и попросить их как-нибудь его отвлечь. Думаю, пока Эдик будет любоваться Диночкиными безупречными ножками, я вполне успею со скоростью страуса эму пронестись по коридору и прыгнуть в лифт. На первый взгляд мысль замечательная. Но что-то меня смущает… И кажется, я понимаю, что именно, – мне вовсе не хочется, чтобы стервозная юная Диночка кокетничала с Эдуардом и сверкала перед ним своими голыми коленками. Нет, это не ревность, это… Ну хорошо, ревность. Глупо, да? Я продолжаю ревновать Эдика, которого сама же бросила ради другого мужчины.

Я подошла к окну и выглянула на улицу. Высокова-то будет. Как-никак седьмой этаж. Черт, ведь когда я переезжала в отдельный кабинет, мне предлагали вариант на самом первом этаже, но я отказалась, хотела быть поближе к Лерке.

С другой стороны, совсем рядом с моим окном пожарная лестница. Надо только набраться смелости и… Нет, не смогу. Я же с самого детства смертельно боюсь высоты.

Хотя если бы я находилась не на седьмом, а, предположим, на третьем этаже, то у меня не возникло бы ровно никаких колебаний. Я легко бы вылезла в окно, перебралась бы на лестницу и без всяких проблем спустилась вниз. Значит, надо просто представить, что мне предстоит два раза спуститься по пожарной лестнице с третьего этажа.

Ну и потом еще один раз с первого – а это вообще пара пустяков.

Я открыла окно пошире. С сомнением посмотрела на включенный компьютер – а как же статья? И сама же себя успокоила: статью я могу написать и дома, вечером. Или в самолете. В любом случае до понедельника остается почти целых четыре дня. А Майкл Рикман однажды сказал мне, что за четыре дня мир можно перевернуть.

Я перекинула через плечо сумку и села на подоконник, свесив ноги вниз. Единственная проблема – на мне были изящные туфельки на каблуках, вовсе не приспособленные для путешествий по пожарным лестницам. Но не оставлять же туфельки в кабинете. Не смогу же я поехать домой босиком.

Глубоко вдохнув, я схватилась рукой за ступеньку. Ну вот, это совсем несложно, главное – начать.

И вот еще один совет для тех, кто, воспользовавшись моим примером, задумает сбежать с работы по пожарной лестнице, – ни в коем случае не смотрите вниз. Я вот взглянула совершенно нечаянно – так чуть не заработала инфаркт миокарда.

Ну все, больше медлить нельзя. Вперед, Кашеварова!