Ненавижу эту роль (СИ)

— Стеф, скажи хоть что-нибудь, — гораздо тише попросил он. — Дай мне какое-нибудь объяснение своего поведения, соври, если хочешь. Просто дай мне причину, на которую я могу все валить, чтобы быстрее забыть тебя и успокоиться. — Он мягко положил ладонь на ее плечо, очень по-дружески, как тогда, когда успокаивал ее и помогал забить на проблемы. Это было еще хуже криков, сарказма и обвинений, она мигом почувствовала себя не просто последней дрянью, а грязью под ногами, пылью под шкафом, микробом, не достойным к нему прикасаться.

— Прости, — она глубоко вздохнула, пытаясь взять себя в руки. — Помнишь, я говорила, что тогда… пыталась вызвать демона?

— Угу, врала. Я помню. И что?

— Да. Это был не вызов, а приворот. Я приворожила Криса, он в меня влюбился и теперь будет любить всегда. Я не нашла в своих "Рецептах", как можно это снять, поэтому так хотела его Книгу.

Она замолчала, со страхом ожидая его ответа, Стивен помолчал, потом холодно спросил:

— Все? — Она кивнула, он резко выдохнул и рыкнул: — Так и знал, что это связано со всей этой магической чепухой. Ну приворожила, и что? Раскаялась, преисполнилась смирения и решила до конца дней быть с ним? Я в шоке с тебя. Если он тебя любит, значит надо с ним спать, иначе никак? Да если бы я спал с каждой дурой, которая считает, что любит меня, я бы умер от истощения.

— Он правда меня любит…

— О, да, — Стивен опять излучал сарказм. — Он любит, бедняга, а я так, погулять вышел, — Стеф молчала, парень покачал головой и медленно выдохнул, глядя в небо: — Знаешь, мне его, конечно, по-человечески жалко, но своя рубашка как-то ближе к телу, и между своим счастьем и его, я без всяких угрызений совести выберу свое.

— Ты еще можешь полюбить кого-то другого, а он — нет.

— Это он тебе сказал? — с сарказмом фыркнул Стивен. — Але, проснись. Он тебе что, мало врал? И вообще, ради него одного делать несчастными нас обоих — это вообще нифига не честно. Ты себя можешь наказывать за всякие придуманные грехи сколько хочешь, а меня за что? Я ничего плохого не делал.

— Ты изменял своей девушке, — прошептала Стеф, — а значит, можешь опять сделать то же самое.

Он пораженно выдохнул:

— Так, да? Охренеть… Может, ты, конечно, не в курсе, но любовь — гадина наглая и плевать хотела на все. Она не предупреждает, что придет, не стучится в двери, она тупо вламывается к тебе, раскидывает везде свои вещи, разваливается на твоем диване и хватает пульт, а потом щелчком пальцев посылает тебя за пивом, и ты бежишь, как радостный дебил, потому что счастлив, что она вообще пришла. И ей глубоко параллельны все условности типа кто с кем встречается или у кого какие планы, если ей тесно — она ломает стены, если холодно — сжигает все, что под руку попадется. И ты ничего ей не предъявишь, потому что кто ты и кто она… А если у тебя не так, Стефани, то либо это нихрена не любовь, либо ты о своем поведении сильно пожалеешь.

— А если она уйдет? — тихо спросила Стеф.

Стив хмыкнул, тихо ответил:

— Уйдет — останешься в пустом доме с поломанными стенами… Но только она не дура уходить оттуда, где хорошо. Если организовать ей полный комфорт, никуда она не уйдет, и тут уже все зависит от тебя. Лично я ради нее в лепешку расшибиться готов. А ты, я вижу, нет. Для тебя какая-то книга гораздо важнее.

— Я не могу без нее справиться со своей магией.

Парень зарычал, злобно хлопнув по бортику ладонью:

— Да фигня вся твоя магия, мой крест может с ней справиться. Все что угодно можно разрулить, если достаточно сильно захотеть. А быть с человеком, которого ты не любишь, из каких-то абстрактных соображений — это полная фигня и это тебе выйдет боком, можешь считать это пророчеством. Он постоянно давит на тебя, и тебя это рано или поздно угробит. Настоящей любви нужна свобода, право выбора и пространство, огонь не горит без воздуха, понимаешь?

— Магический — горит, — тихо сказала Стеф, глядя на свои руки. На кончиках пальцев появились синие лепестки пламени, охватили всю ладонь. — Магия ломает мир, — она сжала пальцы в кулак, он продолжал гореть, — этот огонь не потушишь.

— Любой огонь можно потушить, было бы желание, — он резко подался к ней и схватил за руку, его крупная ладонь обхватила весь ее кулак целиком, языки пламени исчезли. В его голосе появилось горьковатое торжество, — нужно просто захотеть… но ты не хочешь. — Он убрал руку, пламя опять заплясало, Стефани в первый раз за вечер подняла глаза, пытаясь рассмотреть его ладонь, ахнула, увидев плохо различимое в темноте пятно ожога, протянула руку, погасив огонь:

— Дай, я вылечу.

— Нет, — он с усмешкой убрал руку за спину, она чуть не плача придвинулась ближе:

— Дай.

— Не надо, пусть останется, на память об этом знаменательном вечере.

Она прикусила губу и крепко зажмурилась, прижав кулаки к груди и представляя, как его рука опять становится чистой и здоровой. Услышала, как парень тихо вздохнул:

— Даже память мне оставить не хочешь… За что ж ты со мной так жестоко?

— Прости…