Ненасытный заповедник

– Не стреляйте в пианиста, он играет, как умеет, – полушутя и полусерьёзно сказал Богдан. – Мы земляне, и опираемся в своих рассуждениях только на те привычные и общепринятые знания, которыми обладаем. Как нам ещё мыслить, прикажешь, Степан Алексеевич?

– Если бы я знал, – ответил Дабаргин. – Но вот… пытаюсь. Давайте же вместе анализировать всё то, что происходит.

– Постараемся, как бы, примерить на себя шкуру этого негодяя Лугашевича, – задумчиво произнесла Оксана. – Может быть, что-нибудь и получится. А как бы хотелось, чтобы Трофим Петрович был обычным и порядочным человеком.

После её слов каждому из участвующих в беседе трудно было ни улыбнуться. Иннокентий даже не смог сдержать смех, чем удивил многих участников спонтанной экспедиции. Интересно, чему может радоваться в такой зловещей ситуации Крагин?

А засмеялся Иннокентий по той причине, что на мгновение вдруг представил Лугашевича официантом, который в станционном ресторанчике с милой улыбкой обслуживает привередливых клиентов. Такого уровня монстр, как и подобные ему негодяи, никак, нигде и ни в коем случае не может быть обычным и добрым человеком. Ему такая возможность не дана, она, по определению, исключена. Пытаться казаться благодушным Трофим Петрович ещё будет. В этом нет сомнения. Но его «доброта», так или иначе, базируется только на то, что все двуногие земляне – всего лишь, биологическая масса.

Разве у цыплёнка, из которого собираются сделать жаркое, спрашивают о его здоровье, творческих или, в целом, жизненных планах? Нет, конечно. Примерно, в таком положении сейчас находились все участники экспедиции. Скоро подобная участь будет уготована всему человечеству, ведь на смену ему идут другие «люди», которые будут считать себя таковыми. Им даже и не обязательно будет знать и помнить, кто они и откуда.

В человеческих оболочках и с «добрыми намерениями» они будут методично уничтожать массы людей, пользоваться их трудом и всем тем, что находится на Земле и в её недрах. Ничего не скажешь, такого рода подмены и замены всегда можно будет объяснить необходимостью процветания какой-то… весьма и весьма странноватой демократией.

Налицо проявление жестокого, изощрённого и глобального фашизма, подведённого под какие угодно законы. Гениально! Ничего ни скажешь. И ведь, как бы, никто и ни в чём не виноват. Так просто получилось, люди разделились на «сложных» и «простых». Пусть последних в тысячу крат больше и положение у них незавидное, примерно такое же, как у бройлерных цыплят, но ведь не всем же дано быть… особенными.

Если рассуждать пусть и оригинально, но, всё-таки, опираясь устоявшиеся и довольно трафаретные земные представления и определения, то Лугашевич – самый обычный квартирьер. Вероятно, таковых во Вселенной, великое множество.

Задача, возложенная на квартирьера, одновременно проста и сложна. Он должен явиться на необжитое место и приготовить, организовать место для относительно комфортного обитания тех, кто должен прибыть сюда. А Лугашевич, вероятно, в виде своеобразных биологических потоков или лучей из какого-то страшного мира принимает и обустраивает здесь эмбрионы тех монстров, которым надо дать возможность родиться…

Естественно, что, в основном, они появятся на свет в человеческом образе у тех земных родителей, которые и не подозревают о том, кого им предстоит определённое время пестовать и после каких предварительных процедур.

Разумеется, после физического уничтожения телесной оболочки Лугашевича и его безвыходного и моментального переселения в иной мир, ещё несколько сотен лет людям Земли придётся наводить на планете должный порядок. Им предстоит не только освобождаться от тех вселенских фашистов, их потомков, которые долго будут безбедно существовать в человеческих оболочках, но и общего, искажённого представления об истинной свободе и справедливости,

В экспедиции Дабаргин был одним из тех, кто пережил страшную личную трагедию. Его жена, Эльвира, тоже педагог, учитель истории, взяла год тому назад, на экскурсию в это, в общем-то, пусть и таёжное, но пригородное место двенадцать мальчишек и девчонок из девятого класса… на экскурсию, из числа желающих. Она была у них классным руководителем.

За Эльвирой Владимировной увязались её и его десятилетние дети, двойняшки Зоя и Зина. На всякий случай, в целях безопасности, она взяла с собой своего отца Владимира Семёновича Ногина. Он прихватил с собой двуствольное ружьё двенадцатого калибра. Имел на это право, как охотник-любитель. Дабаргин не сомневался в том, что под такой надёжной охраной ни с его женой, ни с детьми ничего страшного и странного не произойдёт.

Но он ошибся. Прошёл уже почти год, но никто из них не вернулся назад. Чиновники организациями их поисков не собирались заниматься, ссылаясь на то, что, по ряду причин, это просто невозможно. Ни один людей, обладающий определённой властью и полномочиями, не желал объяснять, что происходит. Да и, наверняка, многие из них толком и не знали, что случилось в почти пригородном таёжном районе.