Ненастоящий поэт

«Посети мои мысли, кочевник…»

Посети мои мысли, кочевник,

с остановкой длиною в ночь,

погляди лишь, насколько плачевно

ты заставил меня занемочь.

«Иди скорей. Змеёй скорей пригрейся…»

Иди скорей. Змеёй скорей пригрейся

На доброй пашне розовой груди.

Кори и властвуй, только не осмелься,

В ней отзвуком любовным не гуди.

Знамёна книзу. Жалкой головой же

Мне не склониться. Воля не моя,

Когда покорной грудью я положен

На наготу убойного копья.

Признаться мне, я рад. Тобой сражён.

Не пресных слёз я перелив видал,

Когда со мной идущий на рожон

Мой добрый стяг в сражении упал.

Но сколько бы твой образ не навейся -

Я буду всё равно ему твердить:

«Иди скорей. Змеёй скорей пригрейся

На доброй пашне розовой груди».

«Я естествовед до безобразия бессознательный…»

Я естествовед до безобразия бессознательный:

На запястьях – шпаргалки по недружности,

Но я четко знаю, что моя касательная

Стремится касаться твоей окружности.

В тетрадке координатная плоскость видима,

А на ней векторы парные:

Видимо, я от тебя линейно зависима,

Раз векторы наши коллинеарные.

Если же мы векторами парными

Легли в наш двухмерный координатный оазис,

Но попарно неколлинеарными, –

Мы образуем векторный базис.

Сухим текстом, без слов нежных.

Два угла при пересечении прямых. По неосторожности.

Мы, как синусы этих углов смежных,

Отличились поразительной схожестью.

Ну а если из единицы нас с тобой как суммы слагаемых

Вычесть тебя как квадрат косинуса,

Я попаду в список функций, бесцельно скитаемых,

Как одинокий квадрат синуса.

Я естествовед дурной закалки. Руки трясутся.

Но я знаю: мы друг другу взаимодополнение,

И если наши прямые больше не пересекутся,

Система не будет иметь решений.

«Она питала страх, скорей…»